Степан Разин ч.2 "На Волге и Каспии"

Прошло около двух лет со смерти Ивана Разина. Степан собрал лихих казаков и беглых мужиков и подался на Волгу. Здесь он грабил купеческие суда, собирая средства на восстание.
Весной 1667-го года по Волге плыли струги* – караван с царским хлебом, патриаршим добром, купеческими товарами и колодниками**.

*Струги – плоскодонные парусно-гребные транспортные суда.
**Колодники – арестанты в колодках.

Колодники, еле живые от тяжкой работы и голода, гребли на вёслах. Среди них были богатырь Петро и хитрец дед Тарас, в будущем близкие Степану Разину люди.

– Воевода! – купец поклонился главе каравана. – Быстрее проходи это место. От колодников я слыхал, что здесь воровские казаки обосновались.

– На царёвы струги не посягнут, такого никогда не было, – важно ответил воевода.

По водной глади пронёсся оглушительный свист – сигнал к нападению. Из камышей вынырнули десятки быстроходных лодок с казаками и небольшими пушками.

– Сарынь на кичку! – раздался старинный клич волжских разбойников.

Стрельцы пытались отстреливаться из своих пушек, но попасть по юрким казачьим лодкам было невозможно.

Степан Разин одним из первых забрался на головной струг и лично застрелил воеводу.

– Стрельцы! – громко прокричал Степан, все перестали сражаться и обернулись к нему. – Против меня пойдёте – повешу! Со мной – волю дам!

Само собой, стрельцы перешли к Степану Разину.

Только один человек продолжал сражаться с казаками. Но на него навалились сзади и скрутили.
– А, старый знакомец с Москвы! – удивился Степан, когда увидел того человека.

Они скрестили сабли, на этот раз Степан оказался сильнее. Но убивать противника он не стал.
– Имя твоё позабыл, парень, – по-дружески сказал атаман.

– Забыл, так напомню. Лазункой я прозываюсь, – широко усмехнулся боярский сын.

Есаул подскочил к атаману, указал на боярского сына:
– Стенько, он сатана – бьёт из пистоля не целясь. Троих наших уже в Волгу ссадил, позволь убить его!

Разин задумался. Он не забыл, как Лазунка помог ему в Москве. И боец он был преизрядный, такого бы на свою сторону.
– Грамоту знаешь? – спросил атаман у Лазунки.
– Да!
– Со мной пойдёшь?
– Пойду!
– Отдайте парню саблю.

Лазунка был богатым человеком знатного происхождения. Но он видел, как страдают простые люди, и это всегда казалось ему несправедливым. Поэтому он и пошёл к Степану Разину – атаману, который искал правды для народа.

Над головным стругом подняли флаг Войска Донского. Теперь у Степана Разина был свой, весьма немалый, флот. К нему перешли колодники, среди них Петро и дед Тарас, и стрельцы. Узнав об успехах атамана, к нему присоединились и многие казаки с Волги, Дона и Запорожья.

Среди тех казаков был Фёдор Шпынь – казак лихой, но уж больно жадный до золота и другого добра.

Для большого войска и денег нужно много. Степан Разин посовещался с есаулами и решил идти на Персию, страну древнюю и очень богатую.

Персия – одна из древнейших цивилизаций. Первая Персидская империя, держава Ахеменидов, возникла в 6-м веке до нашей эры. Она раскинулась от Индии на востоке до Крыма и Ливии на западе. В этой империи проживало около половины всего населения мира! Впоследствии Персия пережила множество взлётов и падений. В 17-м веке Персией правила династия Сефевидов. Страна была богатой и могущественной, но уже уступала европейским странам в военном деле. Современный Иран – прямой наследник древней Персии.

На картинке – старинная Персия.

В те времена на Дону было два вида казаков. Первый вид – голытьба, голу́твенные казаки. Это по большей части были мужики, сбежавшие от помещиков на Дон. Назад помещикам их не выдавали, ибо старый закон гласил: "С Дону выдачи нет". Голытьба не имела домов, семей, имущества на Дону. Они с радостью соглашались идти в любой поход, чтобы разбогатеть. Голутвенные казаки часто недолюбливали казацкую верхушку.

Второй вид казаков – домови́тые . Это зажиточные потомственные казаки с землями, домами, промыслами, семьями, накопленным добром. Они получали лучшие должности, самую большую долю в добыче и царском жаловании. Домовитые казаки снабжали голытьбу оружием и припасами в походы, а те при возвращении отдавали им часть награбленного.

Атаманом всея реки великого Дона был в те дни Корней Яковлев. К нему приехал на переговоры боярин Разбойного приказа Киврин.

Киврин велел дьяку Ефиму зачитать доклад о деяниях Степана Разина. Дьяк развернул грамоту:

– И ушёл Разин на море Хвалынское* к берегам персидским, похваляясь, что вернётся на Русь во славе. И чинить запрета ему не могли, так как колдун он. Когда ещё шёл он мимо Царицына, ни одна пушка не выстрелила. С запалом весь порох выходил..."

*Хвалынское море – Каспийское море.

– Довольно, – прервал боярин. – Ложь, что колдун. Пушкари воруют, воевода дурак. А ты, атаман, помог вору на Волгу уйти, чем присягу государю нарушил.

– Он против воли казацкой старши́ны на Волгу пошёл, – ответил Яковлев.

– Времена нынче тяжкие, – гнул своё боярин. – Стенька Разин на Русь возвращается, много награбил, во славе явится! Холопья к нему тянутся, правду ищут, а холопьей правды нет и быть не должно! Ты почто ворот черкасских* не закрыл и принимаешь беглых? У тебя под носом корень воровской – жена, брат, сын Стеньки – что ты сделал, чтобы их извести? Или ты заодно с вором?

*Черкасск – в те дни столица Войска Донского, ныне станица Старочеркасская.

Очень некстати в избу вошла молодая женщина с младенцем на руках – жена Степана Разина Алёнка. Атаман подбежал к ней.

– Что, крёстный, – жалобно молвила Алёнка, – не пришли вести о Степане?

– Нет, – ответил Корней и попытался спровадить её.

– Тогда пошли ему весточку, что люблю я его пуще жизни, скучаю! – расплакалась Алёнка.

Боярин подошёл к Алёнке, обнял, обратился с притворной лаской:

– О ком печалишься, голубица чистая?

– О муже – о Стенько! – ответила та со слезами.

– Молись чаще, тогда и придут вести о муже твоём, – Киврин обрадовался, что так легко нашёл жену Разина.

Боярин отошёл в сторону, подманил дьяка Ефима, кивнул на Алёнку:
– Жена вора Стеньки. Убей её нынче же!

Алёнка вышла, дьяк с боярином хотели пойти за ней, но Яковлев заслонил проход.

– На Дону узнать легко, а взять тяжело, боярин. Ты её двумя руками хвать, а тебя сто рук хвать и в воду! – сказал атаман.

– Ты что ж это, заодно с вором? – разозлился Киврин.

– Это не Москва, так на Дону дела не вершат, – ответил атаман.

– А хочешь ли ты чин боярский да шубу с царского плеча? – медоточивым голосом спросил Киврин.

– Пойдём в другую горницу, чтобы нас не подслушали, – ответил атаман и указал на дверь.

Боярин пошёл в соседнюю комнатку, а Яковлев подозвал казака и приказал ему:
– Укрой жёнку крестника у себя. Боюсь, изведёт её московский гость. Тогда мне со Степаном вовек не разделаться!

Казак отправился выполнять приказ.

Яковлев вошёл в комнатку, где ждал его боярин, и плотно закрыл дверь за собой.

– Что тебе нужно, то и мне мило, – сказал атаман. – Шуба и чин боярский мне по душе. И мне тяжёл вор Разин. Из-за него и я по ночам не сплю.

Боярин с облегчением выдохнул, надел Корнею на палец очень дорогое кольцо, пожал ему руку и молвил:
– Ну слава богу! Будет у нас с тобой, атаман, длинный разговор. А ты, Ефим, скачи в Астрахань, не допусти вора на Русь!

– Если нужно узнать о воре, – сказал атаман, – у него есть наш лазутчик Фёдор Шпынь. Скажешь ему так: "Атаман Корней поклон шлёт и слово ласковое".

Дьяк Ефим тут же вскочил на коня и поскакал в Астрахань. В Астрахани было полно казацкой голытьбы и беглых крестьян со всей Руси – они ждали Степана Разина.

Дед Тарас со Степаном за море не пошёл – не переносил качку морскую. Он остался в Астрахани, играл на гуслях и пел песни о Степане Разине и вольной старине.

Послушать деда Тараса сходились не только казаки да беглые, но и многие стрельцы. Дьяк Ефим накинулся на одного такого стрельца – Чехмаза:
– Почто не берёшь лазутчика? А ну хватай гусляра, он воровского атамана величает!

– Почто песню хорошую слушать мешаешь, а? – сердито ответил Чехмаз и замахнулся бердышо́м на дьяка.

Ефим тут же ушёл от греха подальше. Он понял, что задание боярина выполнить будет невозможно.

Корабли Степана Разина возвращались из Персии. Они плыли по Каспийскому морю на север, к Астрахани. За год похода разинцы ограбили много персидских городов. Однажды шах выслал против них большой флот, но казаки разбили персов в знаменитом бою у Свиного острова. Казаки захватили огромное количество всякого добра, а также персидскую царевну*.

*Иные источники говорят о княжне, а не царевне.

– Эх, не видать Волгу-матушку! – с тоской сказал есаул Ивашко Черноярец, глядя на бескрайнюю водную гладь.

Трюм головного корабля был полон золотом, самоцветами, драгоценными персидскими нарядами. На шёлковых подушках и леопардовых шкурах сидела прекрасная персидская царевна, играла на дута́ре и пела. Голос у неё был замечательный, песня – красивая и грустная.

– Птица ты, – вздохнул Степан Разин, сев подле царевны. – Поёшь, а что поёшь? Ни слова не разумею.

В трюм спустился Фёдор Шпынь:
– Стенько, подари мне царевну. Люба она мне! И войско уж ропщет. Говорят, мол, променял нас на царевну.

– Много ты понимаешь, – рассердился Разин. – Она утеха моя, тоску свою в её песнях да в вине топлю!

Разин налил Фёдору вина.
– Тоскую сильно, – вздохнул атаман. – Поход начинали, чтобы правду сыскать, а её нет ни на Руси, ни за морем. Везде одно и то же – коршун сокола клюёт, богатый давит бедного. Вернусь на Русь – пройду огнём, а найду правду!

– Я свою правду нашёл, – возразил Шпынь, – золото да каменья. Отдай бабу, жениться хочу. Вместе ведь поход начинали!

В трюм ворвался Петро:
– Нет, мне отдай! Я её захватил, мне и жениться!

Петро и Фёдор затеяли драку.

На шум прибежали Лазунка и Ивашко Черноярец. Лазунка метким выстрелом выбил из руки Шпыня́ саблю, чтобы прекратить драку. Казаки сели.

– От такой царевны и я б не отказался, – вздохнул боярский сын.

– Бисова баба, всё войско перемутила, – сердито сказал Ивашко и добавил. – Я бы и сам её взял.

Степан Разин разгневался:
– Хватит! Созывай круг*, пусть казаки решат, кому царевну отдать!

*Круг у казаков – совет.

Со всех кораблей собрались есаулы и старшие казаки. Лазунка на руках принёс царевну.

– Хороша девка! – веселились все.

Ивашко вгляделся в горизонт и воскликнул:
– В Волгу входим, Стенько! Морю конец!

Атаман взял слово:
– Из-за добычи персидской вышел у нас ныне спор, есаулы. На царевну Шамаханскую*, на мой атаманский дуван**, други позарились, особо Шпынь Фёдор.

*Шамаханское (Шемахи́нское, Ширва́нское) ханство – небольшое феодальное государство в составе Персии. Располагалось на территории современного Азербайджана.

**Дуван – доля в добыче.

Есаулы высказали недовольство Шпынём, припомнили ему его жадность и то, как он сгубил чуть ли не сотню казаков в бою. Фёдор слушал молча. Он сердился, но понимал – против круга не попрёшь.

– Так что, есаулы, мне отдаёте царевну? – спросил атаман.

– Тебе! Она твоя и должна тебя любить! На любовь запрета нет! – зашумели есаулы.

Степан схватил царевну на руки. Испуганная девица на ломанном русском подтвердила, что любит Степана.

– А я, братцы, люблю Волгу-матушку, – сказал атаман. – Она наделила меня волей, славой и любовью народной. А я до сих пор ничем не отблагодарил Волгу-матушку. Чтобы не было в войске раздоров...

Разин размахнулся и швырнул царевну за борт, в волжские воды!

– Думаете, променял вас на бабу? Не для того круг собрал, чтобы о бабе решать. Вот она Русь, – атаман указал на берег. – Что на Руси делать будем? Зипуны добывать, шарпать и грабить?

– Довольно нам зипунов! – вскричали есаулы.

– Так слухай меня! Новый поход я удумал. До Дона дойдём тихо, покорно. Соберём на Дону силу, пройдём по Руси не грабежом, а мятежом! Сокрушим бояр, поставим нашу – мужицкую, казачью правду!