Демидовы ч.3 "Урал – источник оружейного могущества России"

Поиск толковых работников и мастеров для завода – и в наши времена задача непростая. В 18-м же веке промышленникам приходилось идти на всевозможные ухищрения и даже на нарушение закона, лишь бы заполучить умельцев на свои предприятия. Никите Демидову с этим частенько помогал всемогущий Александр Меншиков, правая рука царя Петра Великого.

К этому времени в Северной войне уже наступил перелом в пользу русских. Поэтому в Россию попадало много пленных шведов. Народ это грамотный, мастеровитый, с давними инженерными, кузнечными и оружейными традициями.
– Кто знает литейное дело? Шаг вперёд! Пушечное, оружейное? Шаг вперёд! – командовал Меншиков, проходя мимо строя шведов.
Пленные понимали, что работать на заводе – всё же лучше, чем валить лес или осушать болота на негостеприимном балтийском побережье. Многие делали шаг вперёд.

– Накинь по рублику, Демидыч, не виляй хвостом, – торговался Меншиков с Никитой. – Люди знающие, работники справные.

– Мы небогатые, – не уступал Демидов, – токмо на ноги встаём.

– Эх, ладно, – махнул рукой Меншиков, – Твоя взяла. Только царю ни слова, а то обоих казнит!

– Это уж как пить дать!

Меншиков за взятки продавал военнопленных. Это было очень серьёзное преступление, за которое полагалась суровая кара.

Акинфий Демидов доставил царёвы пушки и вернулся домой. Ярость и боль из-за смерти Пантелея не покидала Демидова. Он собрал самых толковых и верных людей и ночью отправился в острог мстить воеводе. Они надели маски, чтобы их не узнали. Один из людей Акинфия беззвучно перебрался через стену, обезвредил стражника и раскрыл ворота.

Воеводу стащили с постели и приволокли к Демидову. Боярина аж перекосило от злости:
– Нехристи! Бунтовать?!

Воевода стянул маску с лица Акинфия.

– Демидов? – удивился воевода.

– Кто Пантелея умучил? – в бешенстве спросил Демидов.

– Я служу государю, он меня на должность поставил! А тебя ждёт казнь лютая в Разбойном Приказе! – пригрозил воевода.

– Ты замучил? – еле сдерживаясь, переспросил Акинфий.

Воевода посмотрел в побелевшие от ярости глаза Демидова и поник, сдался:
– Если скажу, уйдёшь?

Демидов хотел согласиться, но прозвучал выстрел...

Воевода упал замертво. Демидов оглянулся – в руке Крота дымился пистолет.

– Я думал, ты не решишься мучителя убить, – сказал в своё оправдание Крот.

На самом деле Крот спасал свою жизнь. Он понимал – воевода непременно расскажет Акинфию, что именно Крот донёс о серебре.

Акинфий накинул удавку на шею Крота, повалил его на стол:
– А не ты ли, змеюка, Пантелея воеводе сдал?

– Не я, Христом клянусь! – соврал Крот.

– А почему боишься?

– Так страшно ведь!

После смерти Пантелея и воеводы никто не мог доказать предательство Крота. Так что пришлось Акинфию отпустить предателя.

Хоть Евдокия и жила теперь на Урале, в одном доме с мужем, но виделись они редко. Акинфий почти всё время проводил либо на заводах, либо в горах на разведке рудных залежей. А Евдокия так надеялась, что на Урале у них начнётся новая жизнь, что муж будет любить её и проводить с ней время. Но надежды её не сбылись. И вот однажды, в постели, Евдокия высказала всё мужу, пока тот спал:
– Почто любовь загубил, растоптал? Я ж была хорошая, а ты спалил душу мою дочерна!

Акинфий спал и не слышал её. Но даже если бы и слышал, то не понял бы. Он ведь не знал, что Евдокия отравила Марью. Евдокия упала ему на грудь:
– Прости меня! Любить тебя буду до гроба! Хочу от тебя дитё!

Летом 1710-го года у Акинфия и Евдокии родился старший сын – Прокопий. Счастливый отец брал маленького Прошку с собой на работу. Они даже вместе стреляли из пушки!

– Смотри, Прокопий! – весело кричал Акинфий, поднимая сына на руках.

Мальчик смеялся, ему очень нравилось с отцом.
Однако, занятой донельзя, Акинфий уделял всё меньше и меньше времени воспитанию сына. И это не могло не сказаться на мальчике.

Тем временем купеческие дела Никиты Демидова шли в гору. Никита был дельцом хватким, к тому же дружил с царём и Меншиковым, поэтому брался за самые рискованные коммерческие предприятия. Как-то раз он скупил всё железо в Петербурге, чтобы перепродать подороже. Средний сын Григорий оставался при отце, помогал ему во всём.
– Задорого мы железный прут у купцов купили. По 3 алтына* на пуде переплатили! – вздохнул Григорий, глядя в платёжный лист.
– Знаю. Деньги – прах. Жизнь – вот золото истинное. А то, что переплатили, обратно возьмём, – ответил Никита.
*Алтын – 3 копейки.

Григорий увидел, что ко двору подъезжает богатая карета. Отец пояснил ему, что это а́глицкие* купцы торговаться приехали.

– Мы подумать о ваш предложений, мистер Демидов. Цена грабительский, но мы решили платить. Заносите! – на ломаном русском сказал старший англичанин.
Слуги поставили на стол целый мешок серебряных денег.
*Аглицкие – английские.

– Грузите железо! – приказал англичанин.

– Погодите! – Никита поднял руку. – Это вчерашняя цена, вчера на неё и соглашаться надо было. А сегодня иная цена – ещё столько же давайте, и дело с концом!

– Это грабёж! – закричал английский купец. – Я буду жаловаться царь Питер, он наказать тебя! Иначе английский флот никогда не появится в Сейнт-Питерсберг*!

Очень рассерженные иноземцы удалились.

*Сейнт-Питерсберг – Санкт-Петербург по-английски.

– Зарекалась свинья желудей не есть, – с усмешкой бросил вслед англичанам Никита.

– Ссечёт государь наши головы, батя, помяни моё слово! – вздохнул Григорий.

– Авось не ссечёт, – ответил Демидов-старший.

Через несколько дней Никиту Демидова и вправду вызвали во дворец. Шёл 1721-й год – год победы в Северной воне.

– С великой победой тебя, государь! Не быть более шведу на русской земле. 21 год, подумать страшно! – с поклоном сказал Никита.

– Ученики за 7 лет школу заканчивают, а наша наука троекратной была. Алёшке моему 11 не было, когда нас под Нарвой разбили. Какой он смешной был в детстве! Сейчас ему было бы 32, – вздохнул царь.

Царевич Алексей Петрович был первенцем и наследником Петра. Алексей не разделял прогрессивные взгляды отца, противился его реформам. Вместо учёных, купцов и промышленников, царевич окружил себя попами да боярами. В 1716-м году Алексей сбежал за границу. Он искал поддержки у иностранных правителей, чтобы захватить русский престол силой и вернуть старые порядки. Через год царевич вернулся в Россию, был предан суду и приговорён к смерти за измену. Умер в тюрьме 26-го июня 1718-го года, незадолго до казни.

– Ежели б ты его при себе держал, воспитывал. Может, и обошлось бы? – предположил Никита.

– Не обошлось бы! – разъярился царь, лицо у него начало дёргаться. – России служу, ей одной! Из тьмы в семью просвещённых европейских народов взошли! А он был поповский да боярский прихвостень! А ты – вор! Вор!!!

Вбежала царица Екатерина*. Начала гладить царю лицо, успокаивать его. Это помогло – Петру стало лучше. Никита отошёл к дверям и ждал там.

*Жена Петра 1-го. После его смерти в 1725-м году и до своей смерти в 1727-м году – императрица Екатерина 1-я.

– Ты зачем всё железо в Петербурге скупил и англичанам не продал? Они приезжали, Петру жаловались, – тихо сказала царица Демидову в дверях.

– Да воры они, – ответил Никита. – Лучше нашего железа в мире нет. Доподлинно знаю, что в Лондоне они наше железо в 3 раза дороже продают. Вот и решил проучить их. Заступись, матушка! Я тебе таких самоцветов с Урала пришлю – их королева длинноносая обзавидуется! А я пока в Невьянске отсижусь.

Царица согласилась помочь Никите и тот покинул дворец, усмехаясь.

В начале 1725-го года в Невьянск к Демидовым прискакал гвардеец Нефёдов:

– Велено Никиту Демидова прямиком во дворец доставить. Царь хворает сильно!

– Ох, беда! – Никита распереживался и тут же начал собираться. – Жена, где мой малахай*?

*Малахай – старинная крестьянская шапка-ушанка.

В дом вбежал Акинфий. Нефёдов поведал ему, что царь занемог.

– Как занемог? – удивился Акинфий, ведь царь славился богатырским здоровьем и был лишь на несколько лет старше самого Акинфия.

– Солдаты на Неве в барке перевернулись, тонуть стали. А государь мимо на яхте шёл, увидел и в воду бросился, – пояснил Нефёдов. – Два часа в ледяной воде провёл, спасая людей, продрог сильно.

– Я с вами еду! – воскликнул Акинфий.

– А заводы? – спросил отец.

– Да гори они огнём! – рассердился Акинфий. – Еду с вами!

– И на что ему те солдаты? – спросил по дороге Акинфий. – Ежели помрёт – государство осиротеет!

– Он тогда не о государстве думал, – ответил Никита. – Ты вон на Чусовой железо спасать бросился, а государь – людей.

– Ты сам меня учил – делать не то, что сердце велит, а что голова приказывает!

– Стало быть, не всегда так. Век живи – век учись.

– Сердце что-то колет и колет, – сказал Никита, когда уже подъезжали к столице. – Слышь, Акинфий, ежели помру, Гришка пусть в Туле верховодит, а ты на Урале хозяйничай.

В Петербурге их карету не пропустили во дворец. Шли похороны.

– Конец, – сказал Никита Демидов. – Нету государя, нету нашего Петра Алексеича.

Демидовы и Нефёдов сняли шапки.

Царь Пётр Первый умер 28-го января 1725-го года. Никита Демидов пережил царя на несколько месяцев – он скончался 17-го ноября того же года.
В городе Невьянске поставили памятник Петру Великому и Никите Демидову.

В 1700-м году, в год разгрома под Нарвой, у русской армии было 254 пушки. В 1725-м году – 16000 пушек. Больше половины из них были отлиты на уральских заводах. Всё железо, ядра и пушки для Российского флота поставляли Демидовы. Демидовские заводы были одними из самых крупных и эффективных заводов в мире. Благодаря уму, смекалке и труду Демидовых, Урал стал истинным источником оружейного могущества Российской державы.