Иван Грозный ч.4 "Болезнь царя"

В 1553-м году, через несколько месяцев после взятия Казани, Иван Грозный смертельно заболел. Он очень ослабел, не вставал с постели, даже говорил с трудом. Анастасия постоянно была при нём. Здесь же стояла кроватка младенца Дмитрия – царевича, которому ещё и год не исполнился. Из всех придворных к царю допускали только князя Курбского.

В палатах ждали вестей бояре, иноземные послы. Из комнаты царя вышел Курбский.

– Как здоровье царя Московского? – спросили у князя Андрея послы.

– Царь болен, – ответил Курбский.

– Справедлив господь! Вознёсся выше всех других князей князь Московский. А теперь ему каюк пришёл! – злорадно сказала сыну княгиня Ефросинья Старицкая.

Больше всего в жизни Старицкая любила власть. Быть тёткой царя ей казалось мало, она хотела стать матерью царя. Иван был ещё жив, но Ефросинья уже начала делить власть и плести заговоры.

– Ну, князь, – сказала Ефросинья Курбскому, – вечно второй? Анастасию любил – Иван взял. Казань воевал – Ивану досталась. Всем боярам на беду завоевал Казань и себе на беду! Не забудет Иван стрелу, а забудет – так напомнят ему Скуратов да Басмановы!

Ничего не ответил Курбский. Он сильно страдал из-за болезни друга. Но и коварные слова княгини Старицкой нашли путь к его сердцу. Быть вечно вторым – тяжелая судьба. Тем более, если род твой вне всяких сомнений достоин трона.

– Кому крест целовать будешь? – не отставала от князя Старицкая.

– Наследнику, Дмитрию, – ответил Курбский.

– Владимиру целуй, сыну моему. Он волей слаб и к власти равнодушен, при нём ты на Москве хозяином станешь! Владимиру целуй! – искушала Курбского царская тётка. – При живом Иване Курбскому не жить! Но бог милостив!

Ефросинья указала на процессию священников.

Митрополит Макарий и другие священники шли соборовать царя. Соборование – это духовное таинство, которое совершают для исцеления и прощения грехов. Это таинство обязательно совершается над тяжело больными и умирающими.

В сложенных на груди руках царь держал горящую свечу. На лицо ему положили раскрытую Библию. Митрополит Макарий читал наизусть отрывки из Святого Писания.

Когда всё закончилось, позвали бояр.

– Конец пришёл, – тихо молвил Иван боярам. – Крест целуйте законному наследнику Дмитрию. Только единая власть оградит Москву от врагов. Иначе вторгнутся ливонцы, поляки, татары. Целуйте крест Дмитрию! Не за себя прошу, не за сына, о единстве русской земли чаянья мои!

Священник поднёс царский крест Владимиру Старицкому. Тот хотел поцеловать крест, ибо был впечатлён скорбным видом и проникновенными речами двоюродного брата. Но Ефросинья не дала сыну присягнуть на верность царевичу Дмитрию. Старицкие горделиво прошли мимо царя.

Иван потянулся к боярам, даже сделал несколько шагов, но силы оставили его и он упал. Никто не подбежал поднять его.

Анастасия же не могла отойти от кроватки царевича, потому что очень боялась за него. Царица заплакала. Ей было очень жалко мужа. А ещё она поняла, что ей и её сыну не прожить и дня после смерти царя.

Иван полз по полу, цеплялся слабыми руками за расшитые золотом соболиные шубы бояр.

– Палицкий, Иван! Турунтай-Пронский! – называл царь каждого по имени, каждому пытался в глаза посмотреть, но те отворачивались. – Колычёв-Умной, пример подай!

– Колычёв-Немятый, почто молчишь? – с надеждой вопрошал Иван.

И другие имена называл царь, но с тем же результатом. Ни один из бояр не удостоил Ивана Грозного ответом или хотя бы взглядом, ни один не проявил сочувствия. Ни один не поцеловал крест. В их глазах Иван Грозный был уже мёртв. А какой смысл клясться в верности мёртвому? Тем более, что он посягнул на их власть. Они посадят на престол слабовольного Владимира Старицкого и будут править от его имени. Богатства Руси снова польются в их бездонные сундуки!

– За то прокляты будете во все времена, предатели земли русской! – Вскричал в припадке гнева и жуткого отчаяния царь, после чего рухнул на кровать и затих без движения.

Бояре подумали, что царь умер. Ефросинья подошла к кроватке царевича, но мать закрыла его собой, оттолкнула княгиню, взяла Дмитрия на руки.

– Только в Дмитрии спасение! – воскликнула царица. – Если не под властью его будете, то рабами иноземным государям станете!

Но слова её, справедливые, верные, не нашли слушателей.

– Не бывать боярам славным под последышем Ивана! – злобно выкрикнула Ефросинья.

– Власть должна к боярскому царю перейти, – с напором заявил боярин Колычёв-Умной. – Чтобы властью делился с нами и древних обычаев не рушил!

– Целуйте крест царю Владимиру! – потребовала Старицкая.

В комнату ворвался Курбский. Он подбежал к неподвижному царю и решил, что тот умер. Князь Андрей с грустью опустился на колени подле друга.

Ефросинья взяла под руку Владимира и увела.

– Царю боярскому слава! – кричали вслед Старицким бояре.

За Старицкими вышли бояре и Курбский. Князь Андрей остановился в коридоре.

– Два пути к власти – Анастасия и Ефросинья. Кого из них выбрать? – тихо сказал он сам себе.

Анастасия наткнулась в коридоре на Курбского, тот схватил её за руку.

– Моей будешь – от бояр защищу! – пообещал князь Андрей. – Вместе править будем, останешься царицей! Без тебя мне жизнь не в жизнь, с тобой вместе – смерть не в смерть!

– Негоже хоронить неумершего! – твёрдо ответила царица и оттолкнула Курбского

– Иван жив? – потрясённо спросил Курбский. Анастасия убежала.

Князю Андрею очень некстати вспомнились злые слова коварной Ефросиньи: "При живом Иване Курбскому не жить!" Но Андрей отогнал чёрные думы усилием воли.

Курбский помчался в зал, где положили царский крест, чтобы бояре целовали его. Все уже были там. К этому времени верные царю люди заставили почти всех бояр таки поцеловать крест Дмитрию. По большому счёту, это ничего не меняло, ведь после смерти царя это целование ничего не будет значить. Сам царь лежал в соседней комнате и слышал ругань бояр о том, кому присягать на верность.

Князь Курбский взял крест и произнёс во всеуслышание:
– Во имя Отца, Сына и Святаго Духа клянусь на Святом Евангелии служить верой и правдой законному царю Москвы Дмитрию Ивановичу и на том целую крест!

И поцеловал крест.

Едва Курбский положил крест на место, как в зал вошёл царь Иван. Он был ещё слаб и бледен, но уже держался на ногах.

– Святые дары принесли исцеление, – тихим голосом сообщил царь.

Царь подошёл к Курбскому:
– Друг мой, ещё выше отныне вознесёшься, ибо в час великого испытания ты один делу царскому верен остался. Ставлю тебя на дело великое! С Востоком покончено, ты поведёшь войска на Запад – на Ливонию!

Друзья обнялись.

Иван Грозный подошёл к Алексею Басманову:
– А наши южные рубежи от Крымского хана защищать поставлю также человека верного – Алексея Басманова!

Бояр охватил страх – царь ни на кого из них не смотрел, никому не поручал важных дел. Они поняли, что Иван никогда не простит им предательство.