Степан Разин ч.4 "Симбирск. Поражение"

После взятия Астрахани к Степану Разину добровольно присоединились Самара, Саратов и другие города. На его сторону также перешли татары, мордва и прочие народы Поволжья. Главная причина этого – Разин всех делал вольными, холопов больше не было. Во многих деревнях крестьяне жгли усадьбы крепостников и уходили к Разину.

Испугавшись усиления Степана Разина, царь Алексей Тишайший велел собирать войска. Москва бурлила – в столицу съезжались стрельцы и наёмники. Из Москвы они отправлялись на войну.

Лазунка бродил по Москве в крестьянском тулупе и подбивал стрельцов, крестьян и горожан переходить на сторону Степана Разина:
– Атаман волю всем даёт, а бояр да воевод на плахе казнит! Крестьянам раздаёт боярские земли, горожанам – купеческое добро! Стрельцы вольны служить, а вольны по домам расходиться, к жёнкам! Все долги бедняков перед боярами да воеводами атаман прощает!

Москвичи слушали внимательно. Хоть и сытнее в столице жизнь, чем на остальной Руси, а и здесь беда за бедой. Подати растут, бояре последнюю копейку отбирают. Хвори разные ходят. Нищих в городе расплодилось невесть сколько. Попы Антихристом и концом света стращают...

Рассказывал как-то Лазунка на крыльце боярской избы анекдот весёлый про бога, воеводу и Степана Разина. А из той избы вышел Фёдор Шпынь. Предатель и Лазунка увидели друг друга и очень удивились. Лазунка бросился наутёк, а Шпынь закричал стрельцам:
– Лови его! Это воровской есаул с Волги!

Лазунка нырнул в толпу, схватил стрелецкого сотника и закричал:
– Вот он! Поймал его, братцы!

В возникшей суматохе Лазунка скрылся. Правда, по пути с него стянули тулуп.

Лазунка поскакал на Волгу к Степану. Шпынь помчался туда же.

Стрельцы и прохожие обыскали тулуп Лазунки, нашли грамоты – "прелестные письма".

– Читай! – велел стрелец писарю.

Тот перекрестился и начал читать:
– Пишет Степан Тимофеевич Разин – вам, черни, всем голым городским, всем крестьянам. Зовёт идти противу бояр и воевод. Как приду на Москву, то пожгу все дела государевы и кабальные грамоты!

После всех успехов, Разин уже готовился идти на Москву, но неожиданным препятствием стал город Симбирск*. Стрельцы и горожане не взбунтовались. Воевода с войском засел в кремле и сдаваться на собирался. Пришлось брать симбирский кремль в осаду. Стоял сентябрь 1670-го года.

*Симбирск – Ульяновск.

Степан Разин разместил ставку в просторном шатре. Есаул, тот самый беглый мужик, что когда-то выступил на круге в Черкасске, делал ежедневный доклад:
– Мишка Харитонов и Васька Фёдоров взяли Керенск* по приказу твоему, этим путь тебе на Рязань наладили. Мужики помещиков палят, но дальше деревень своих идут неохотно. Другие, заслышав про анафему, бегут.

*Керенск – современное село Вадинск.

Степан рассердился, но велел докладывать далее. Есаул продолжил:
– Доносит с Астрахани Васька Ус, что в городе дворяне и бояре давят сильно. А кошевой атаман Сирко боевого справу* не прислал, так что Васька Ус тебе ни людьми, ни боевым справом помочь не сможет.

*Боевой справ – оружие и боеприпасы.

– Сколь пушек под кремлём симбирским? – спросил атаман.

– Четыре, батько, – ответил есаул. – Каменные от многого боя и долгой осады полопались. Деревянные к бомбам пригорели.

– Черноусенко, – позвал атаман другого есаула. – Бери свою сотню, плыви вверх под Желтоводский монастырь, там боевого зелья* запасы агромадные. Пугни святых отцов, забери запасы и вертай назад.

*Боевое зелье – порох.

Степан сел в раздумьях. В шатёр вошёл Фёдор Шпынь, упал на колени, протянул атаману саблю:
– Секи меня, Степан! Жадность обуяла меня! Ушёл от тебя и спокой утерял. Измену делу нашему не простил себе, царевну проклял. Секи меня или прости! Дай загладить вину верной службой!

Атаман поднял Фёдора с земли, положил ему руки на плечи:
– Верю, Фёдор! Прощаю!

В шатёр вбежал Лазунка, увидел Шпыня и оторопел на мгновение:
– Свят, свят, свят! Шпынь! Батька, не верь Шпыню́!

Лазунка выхватил пистолет и хотел застрелить предателя.

Но атаман не позволил убийство.

– Не трожь Фёдора, – велел Степан. – Наш он снова.

– Не верь ему, батька! – снова предупредил Лазунка. – У меня для тебя худые вести – войска князя Барятинского под Симбирск подошли, остановились у Свияги.

Степан выгнал всех из шатра, только Лазунка остался. Атаман рассказал другу, что видел во сне, как Корней его в железо заковал.

– Хочешь, отпущу тебя домой? – неожиданно предложил Разин. – За любовь и верность золотом и каменьями без счёту награжу!

– Что ты несёшь, Степан Тимофеич? – оскорбился Лазунка. – Завтра бой, а я в Москву? Да мы все за тебя, за наше дело жизни отдадим с радостью! А Шпыню не верь!

Друзья крепко обнялись.

Перед боем князь Барятинский осматривал войска, отдавал последние приказы:
– Казаки, палёна мышь, отойди в запас*! Стрельцы, займи место! Воры идут, пушки выдвинь!

*Запас – резерв.

Степан Разин молвил казакам перед боем:
– Эй, браты, помни всяк, что идём в бой за волю! Сомнут нас бояре – и будет всем рабство горше прежнего!

– Не дадим! Не дадим! – кричали казаки.

Шпынь приблизился к атаману и сказал:
– Я в лес пойду с запасом на последний удар!

Степан кивнул.

Ударили казацкие пушки. Боярский сын Лазунка командовал пушкарями и самолично стрелял по неприятелю, наделав много убытку в царёвых войсках.

Степан Разин повёл казаков в атаку на стрелецкие полки Барятинского:
– Бей, не жалей себя!

Казаки налетели на стрельцов. Перед самым приближением конницы, вперёд вышли копейщики с длинным копьями. Снести их одним ударом не удалось. Завязалась сеча.

Ивашко нашёл атамана, сказал ему с укоризной:
– Ты чего с саблей носишься? Что без тебя делать будем? Как стадо овец останемся!

– Я ж голова, а голова всегда впереди! – не согласился Степан.

Из засады атаковали резервные силы царского войска – домовитые казаки.

– Бей мужиков! Руби холопов! – орали домовитые.

Ивашко Черноярец встретил их гневным криком:
– Вы что ж это, бисови сыны, очумели? Проти́ву кого скачете? Проти́ву своих? Да я вас!

Сотник домовитых казаков выстрелил в Ивашку. Храбрый есаул упал на шею коня.

Лазунка прискакал к резерву, которым командовал Шпынь. Фёдор спокойно смотрел за сражением и не собирался идти в бой.

– За мной! – скомандовал Лазунка казакам.

Шпынь попытался остановить боярского сына, но Лазунка оттолкнул предателя и повёл казаков в бой.

Рубка длилась не первый час – побеждали то одни, то другие. К Степану прискакали гонцы:
– Помощь нужна, батько! Воеводы давят, погибают наши один за другим!

Атаман ринулся на выручку со своим отрядом. На том участке казаки было дрогнули, начали отступать.

– Стой, браты, куда? Круши дьявола! За волю! – закричал Степан.

Казаки воодушевились и ринулись на врага с удвоенными силами, начали теснить стрельцов. И тут вражеская пуля ранила атамана в ногу. Атаман упал с коня на землю, но сразу поднялся. Рана была несильная – Степан ещё мог командовать и даже сражаться.

Атаман увидел скачущего к нему Шпыня.

– Фёдор! – позвал Степан.

Атаман протянул к Шпыню руки, а тот в великой злобе рубанул его саблей. Схватившись за окровавленную голову, Степан рухнул на землю.

Петро стянул Фёдора с коня и забил предателя насмерть.

Тут же застрелили Лазунку. Он мог вчера уйти с мешком золота и жить богачом, но лишиться чести. Храбрый боярский сын выбрал честь и погиб в битве за правое дело.

Верные казаки вынесли Разина с поля боя, положили на лодку, перевязали.

– Как битва? – слабым голосом спросил атаман.

Казаки опустили головы, не хотели расстраивать атамана, но он и сам понял, что проиграли.

– На Дон плывём? – спросил Степан. – Сон дурной видел, будто матёрые заковали меня в железо. Саблю не могу держать, нельзя на Дон хворому...

Степан потерял сознание. Бывалые казаки, прошедшие огонь и воду, заплакали над атаманом, точно малые дети над хворым родителем.

Петро прибежал на берег, когда лодка уже далеко отплыла.

– Батько! Батько! – звал он, но было уже поздно, за ним не вернулись.

Было это в октябре 1670-го года.

Разин оправился от ран, занял городок Кагальни́к и начал собирать новое войско. Но в апреле 1671-го года на него предательски напали домовитые казаки во главе с Корнеем Яковлевым. Кагальник сожгли до тла. Степана и его младшего брата Фрола заковали в кандалы и повезли в Москву.

Царь с помпой принимал в палатах атамана всея реки великого Дона Корнея Яковлева и казацкую верхушку. Корней докладывал:
– Привёз к тебе, великий государь, вора Стеньку и брата его Фролку, чем извёл весь его корень. Угрозу с Дону снял, и заботу с твоего царского величества!

Алесей Тишайший перекрестился с облегчением, потом сказал:
– Помнить надобно ныне, что не угас пожар, пылает. Трясётся Русь. Холопы правды ищут, а холопьей правды нет и быть не должно!

Боярин и атаман согнулись перед царём в раболепном поклоне.

– Пытают ли вора? – спросил царь.

– Так, государь, – ответил боярин.

– Пытайте крепче, чтобы другим неповадно было! – велел царь.

Царь Алексей не был маньяком или злодеем и не испытывал радости от убийства собственных подданных. Его самой главной заботой было сохранить единство страны. Как и всякий нормальный правитель, он всеми силами старался приумножить богатство и территорию России. К великому сожалению, ни сам царь, ни бояре не понимали, что стране остро нужны реформы – реформы, которые сделают народ богаче и счастливее. А это единственный способ прекратить мятежи.

Портрет царя Алексея Михайловича.

В застенках Разбойного приказа четыре дня пытали Степана. Палачи растягивали его на дыбе, жгли калёным железом. Ни единым стоном или криком не обрадовал Степан палачей.
– Скажешь что о кладах, о богатствах запрятанных? – спросил боярин.

– Мой клад не в земле, – с яростной силой ответил Степан, – а на земле! Тот клад есть русский народ! Рвите меня в клочья, не дрогну! Живу я не вашей радостью, царёвы дьяволы!

Степан в очередной раз плюнул боярину в лицо. Тот вытер шёлковым платком кровавый плевок и сказал палачу:
– Готовьте вора к плахе, хватит допросов.

6-го июня 1671-го года в Москве радостно били колокола, созывая людей на казнь Степана Разина, словно на праздник. Красная площадь была полна людьми, но никто не радовался, не смеялся.

Пришли на казнь атамана и Петро с дедом Тарасом. Они долго протискивались меж людей, чтобы стать как можно ближе к плахе.

Плаху возвели огромную, высотой в два этажа, чтобы казнь видели со всех концов площади.

Атаман медленно поднимался по деревянным мосткам, гремя цепями. Бабы громко плакали, слёзы катились даже у мужиков и казаков.

Степан Разин стал возле колоды и поклонился людям:
– Прости меня, народ русский. За вас шёл. Не забудьте меня, люди добрые!

– Не забудем, батько! – громко, на всю площадь, крикнул богатырь Петро.

Стрельцы тут же бросились за нарушителем. Люди пропускали Петро и деда Тараса, а стрельцов не пропускали. Соратникам Разина удалось уйти.

Петро и дед Тарас добежали до окраины Москвы, где их ждал отряд казаков. Снова зазвонили колокола – значит, атамана казнили. Казаки заплакали.

– Прощай, батько! Трижды кровь твоя отольётся боярам! Прощай! – воскликнул Петро и отряд поскакал на Дон.

На картине – Степан Разин.

Восстание Степана Разина, которое также называют Крестьянской войной, было самым масштабным восстанием в допетровскую эпоху. Оно началось из-за усиления крепостничества на Руси. К сожалению, царь Алексей не вынес никаких уроков. Феодальный гнёт продолжил усиливаться, науки и ремёсла не развивались. В результате Россия всё больше отставала в развитии от Западной Европы. Держава остро нуждалась в реформаторе. И он пришёл, но это уже другая история.