Крейсер "Варяг"

К 1904-му году на Дальнем Востоке сложилась тревожная обстановка. Молодая, амбициозная Японская империя, которая располагалась на Японских островах, стремилась к захвату Китая и Кореи. Но на пути к этой цели стояла Россия.

Корея

Япония

Россия

Китай

Японией правил (и сейчас правит) император – божественный мика́до, который считается потомком богини Солнца А́матэрасу. Японская культура во многом сформировалась под влиянием Китая. Японские иероглифы – графические значки, означающие слово целиком, были созданы на основе китайских.
В 1868-м году в Японии началась эпоха Мэ́йдзи – страна стремительными темпами модернизировалась, переходя от феодализма к капитализму.

Запруженная улица Токио, эпоха Мэйдзи

Японские иероглифы. Отметим, что в Японии есть и слоговые азбуки

Вот так выглядят японцы в традиционных одеждах.

Корея – тоже дальневосточное государство. Страна располагается на Корейском полуострове к западу от Японии и к востоку от Китая. Долгое время Корея была вассалом Китайской империи. Из Китая в Корею пришло учение мудреца Конфуция, а также письменность в виде иероглифов. Корейцы и японцы – родственные народы, так как японцы переселились на острова именно из Кореи, в начале нашей эры. В 1895-м году Япония победила Китай, вследствие чего Корея фактически перешла под контроль Японии, хотя считалась независимым нейтральным государством.

Корея в начале 20-го века

Это корейцы в национальных костюмах.

В отличие от Японии и Китая, в Корее слова записываются буквами, а не иероглифами целиком. Корейский алфавит был разработан в 15-м веке, до этого корейцы пользовались китайской иероглифической письменностью.

Стремясь завоевать место за столом великих империй, Япония ускоренными темпами развивала промышленность и науку, чтобы создавать новейшее вооружение. Британия, традиционный соперник России, всячески поддерживала Японию, делилась с ней передовыми технологиями.

Гидроэлектростанция близ Токио, начало 20-го века

В итоге Япония, к наступлению 20-го века, обладала прекрасным современным флотом. Русский флот был разделён между Чёрным морем, Балтикой, северными морями и Тихим океаном. А весь Японский флот был сконцентрирован вблизи японских берегов. И это было огромным преимуществом Страны восходящего солнца. Японские военные копили силы для нападения. Наконец они решили, что сил достаточно.

В январе 1904-го года русская канонерка (пушечная лодка) "Кореец" шла по морю к корейским берегам.

На вахте стоял юный мичман Саша Дорофеев. Это был его первый поход. Мичман зорко вглядывался в море.

Вдруг он увидел силуэты нескольких кораблей на траверзе. Траверз – это линия, перпендикулярная курсу корабля. Мичмана взяло любопытство – кто бы это мог быть?

Дорофеев обратился к старшему офицеру Степану Ивановичу Бобылёву:
– Господин старший офицер, разрешите поднять позывные? Очень хочется знать, кто это.

– А я вам и так скажу, – ответил Бобылёв. – Это японские миноносцы. Впереди "Мицука", капитан барон Симамура. Второй – "Маяси", капитан Ямомото. Ну а третий – "Цуруга", капитан Ахмади, 40 лет, женат, двое детей.

– Вы всех их знаете? – восхитился мичман.

– Служба! Каждую собаку обязан знать в лицо. Внимательно следите за морем, мичман.

Старший офицер оставил мичмана и спустился в каюту к капитану, Григорию Павловичу Беляеву.

– Ну как там наш мичман? – спросил Беляев.

– Ничего, старается. Увидел японцев, обрадовался.

– Кого?

– Ямамото с Симамурой. Опять куда-то пошли к зюйд-осту (юго-востоку).

Тем временем Саша Дорофеев увидел в воде что-то быстро плывущее прямо к "Корейцу".

– Лево руля! – прокричал мичман боцману, стоявшему у штурвала.

Затем Дорофеев дёрнул рычаг тревоги.

Вой сирены погнал матросов и офицеров на верхнюю палубу. Экипаж действовал чётко, слаженно, без паники.

Капитан и старший офицер прибежали на капитанский мостик. Моряки уже построились на палубе и ждали приказов. Капитан сделал вид, что это была самая обычная учебная тревога.

– Отставить сигнал! – скомандовал Беляев. – Две минуты, и все на местах – очень хорошо, Степан Иваныч! Благодарю за службу, ребята!

– Рады стараться, ваше высокородие! – дружно отозвались матросы.

– Курс норд-ост 20. Всем разойтись. А вы, мичман Дорофеев, ко мне в каюту.

Беляев был полностью уверен, что никакой торпеды не было и Дорофееву показалось – первое плавание, переусердствовал на вахте. В каюте Григорий Павлович строго спросил у мичмана:
– Почему тревога?

– Я ясно видел, как по борту, совсем рядом прошла мина Уайтхэда (так называли тогда торпеды). Ещё несколько секунд и "Кореец" взорвался бы.

– И откуда же она взялась? Рядом с нами только японцы были, а у нас с ними мир.

– Ну, – засомневался Дорофеев. – Быть может, мне показалось.

– А знаете, что нужно делать, когда что-нибудь покажется на вахте? – спросил капитан.

– Что? – убитым голосом поинтересовался мичман.

– Перекреститься и дёрнуть рычаг тревоги!

– Я ведь так и поступил! – засиял мичман.

– Вот именно. Вы всё правильно сделали. А в журнале напишите, что подняли учебную тревогу по моему секретному приказу.

– Есть записать в журнале!

– И никакой торпеды вы не видели, ясно?

– Так точно!

"Кореец" бросил якорь в порту корейского города Чему́льпо, он же Чемульпо́, современное название Инчхо́н.

Порт Чемульпо в конце 19-го века

Чемульпо (Инчхон) на карте Кореи, слева от Сеула.

Инчхон

Всё казалось мирным. Как обычно шумел красочный восточный рынок. Босоногие мальчишки сновали туда-сюда и громко предлагали свежие газеты – русские, британские, итальянские, японские, французские, китайские. На базаре можно было найти товары на любой вкус, но особенно много было местных морепродуктов, статуэток, китайских тканей и фарфоровой посуды.

В порту уже стоял на якоре крейсер "Варяг" – гордость Тихоокеанского флота, один из самых мощных, самых современных кораблей России.

Капитан "Корейца" отправился на шлюпке на "Варяг", к своему старому другу капитану Всеволоду Фёдоровичу Ру́дневу. Руднев размышлял о флаге:
– Вот скажите мне, почему военный флаг, этот кусок старой материи, который реет над крепостью или мачтами корабля, во время боя превращается в символ ужасающей мощи? Почему заставляет кипеть кровь и без раздумий бросаться в бой и отдавать свою жизнь за честь и неприкосновенность национальной эмблемы? Почему?

Григорий Павлович отхлебнул чаю, подумал и ответил:
– Мой старый боцман Ткачук учит новобранцев тому, что знамя есть священная хоругвь. А значит – благословение Родины. Знамя напоминает нам, что палуба под нашими ногами – часть нашей Родины, клочок родной земли.

– Хоть и правильны ваши слова, хоть и согласен я с ними целиком, а всё же не нравятся мне такие разговоры, – сказал, подходя, старший артиллерийский офицер "Варяга" Павлов. – Обычно о таком размышляют перед войной.

В кают-компанию вошли корабельный священник и доктор.

– Только что ехали с берега, и лодочник Фэн Ю нёс какую-то чепуху на японском, – сообщил священник и взял с полки японский словарь. – Сейчас переведу. Итак – "Великая война встала у ворот Чемульпо. И только слепые не видят, только глухие не слышат".

– Вы что, сговорились меня пугать? – возмутился Руднев. – Но я не из пугливых!

Внезапно появился боцман Ткачук, он передал Беляеву записку от Бобылёва. В записке было сказано: "На внешнем рейде стоит японская эскадра. Прошу вас убедиться".

– Всеволод Фёдорович, а не прогуляться ли нам на свежем воздухе? – предложил Беляев капитану "Варяга".

Капитаны поднялись на верхнюю палубу. Они действительно увидели в бинокль японские корабли.

– Вот вам и предсказание Фэн Ю. Японская эскадра в полном блеске и составе, – сказал Беляев.

– Четырнадцать вымпелов, – посчитал Руднев.

– Похоже, не показалось моему мичману Дорофееву, и впрямь по нам утром торпеду запустили!

– Давайте подумаем, зачем им это нужно, – сказал Беляев и сам же ответил. – Если бы они потопили "Корейца", то "Варяг" вынужден был бы выйти в море. Один против четырнадцати.

– Похоже, это начало войны, – покачал головой Руднев. – Надо запросить Порт-Артур.

Командование флотом в те времена размещалось в Порт-Артуре, теперь это часть китайского города Далянь.

Руднев долго не мог заснуть той ночью, бродил по палубе. Там он наткнулся на группку матросов.

– Вы на вахте? – спросил капитан.

– Не спится, ваше высокородие, Россию вспоминаем.

– Далеко Россия. Ну ладно, братцы, утро вечера мудренее. Идите спать.

– Стало быть, подмоги не будет, – сказал самый опытный моряк после ухода капитана. – Когда дело начнётся, то не на жизнь, а на смерть.

Капитан прошёл через кубрик, где спали матросы. Один моряк разговаривал во сне, вспоминал жену Алёнушку и сына Петю. Рудневу стало грустно, ведь скоро битва, а это значит, что Алёнушка и Петя могут так и не дождаться матроса домой...

Зато в кают-компании не было и следа грусти. Молодые офицеры шумно и весело спорили о чём-то, но тут же умолки, завидев капитана.

– О чём спор, мичман Муромский? – спросил Руднев.

– О городе Мурманске, – бойко ответил юноша.

– Неправда. О чём же на самом деле?

– Господин капитан первого ранга, позвольте нам пропустить следующую все́нощную церковную службу? – с надеждой обратился мичман Мусатов. – На английском пароходе будет шикарный бал, а старший офицер нас ни за что не отпустит!

Руднев усмехнулся. Разве он не был молодым? Да и как он может отказать этим ребятам, когда не сегодня завтра начнётся война.

– Хорошо, господа, я поговорю со старшим офицером.

– Ура! – обрадовались мичманы.

На следующий день на Чемульпо опустился ужасный туман. Мичман Саша Дорофеев чуть не заблудился по дороге на почтовое отделение.

– У меня три депеши, – сказал мичман служащему почты, вручая бумаги. – Срочная шифрованная депеша наместнику в Порт-Артур, денежный перевод и моё личное письмо.

– Оченна хорошо, – ответил служащий с жутким корейским акцентом, возвращая бумаги. – И оченна нехорошо. Нету телеграфа, нету телефона.

– Почему же?

– Не знаю, наверное из-за тумана.

Мичман кое-как добрался до порта и приехал на "Варяг", там уже находился Беляев.

– Телеграф не работает, – доложил Дорофеев Рудневу и Беляеву. – Связи нет.

– В хорошую историю мы попали, – проворчал Беляев, когда мичман ушёл.

– В ловушку, Григорий Павлович, – ответил Руднев.

– Вот что, сегодня бог за нас, туман. Под прикрытием постараюсь прорваться в Порт-Артур.

– Шансы мизерные, что получится.

– Ну ничего – прорвусь так прорвусь, а нет – так вернусь. А может статься, и не вернусь. В любом случае, "Варягом" рисковать нельзя.

– Действуйте, – Руднев пожал другу руку.

Канонерка "Кореец" снялась с якоря и пошла к выходу из бухты. Здешние воды коварны – хватает подводных и надводных камней. Так что туман не только помогал русскому кораблю, скрывая его от противника, но и подвергал опасности налететь на скалу.

Григорий Павлович Беляев бывал в этих водах не раз, поэтому вёл корабль очень осторожно.

– Левее. Средний ход, – приказывал капитан боцману, стоявшему за штурвалом.

Впереди были сплошные камни, нужно было брать ещё левее.

И тут в клочьях тумана появился японский корабль. Потом ещё один. Получилось, что "Корейцу" с одной стороны мешали пройти камни, с другой – вражеские корабли.

– Стоп! – велел Беляев. – Напоролись.

Японцы тоже увидели русскую канонерку. Они приняли решение атаковать торпедами.

– Мина по правому борту! – закричал матрос с мачты "Корейца". Он имел ввиду мину Уа́йтхэда, то есть торпеду.

Все затаились.

– Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, – считал секунды Бобылёв.

– Прошла! – радостно сообщил всё тот же матрос.

Японцы пустили ещё одну торпеду, но Беляев искусно уклонился от неё.

– Вернёмся, – решил Григорий Павлович, – против рожна не попрёшь. Право на борт!

На развороте капитан приказал "попрощаться" с японцами – выстрелить по ним из пушки. Однако из-за плохой видимости комендоры промахнулись.

"Кореец" вернулся в порт и встал на якорь на своём прежнем месте.

А на "Варяге" старший офицер докладывал капитану:
– Я составил от вашего имени отчёт для Порт-Артура о нитках, ваксе и пуговицах. А ещё подготовил депешу первостепенной важности!

– Это о чём же? – спросил Руднев.

– Как? Неужели вы забыли? – изумился старший офицер. – Завтра день ангела у супруги командующего Тихоокеанским флотом! Прочесть вам депешу?

– Нет, – отмахнулся Руднев. – Посылайте как есть.

– А что насчёт местных торговцев, которые должны приехать завтра на "Варяг"? Прикажете отменить? – спросил старший офицер.

– Ни в коем случае! Пусть думают, что мы ни о чём не подозреваем. Они рассчитывают на неожиданность, так вот – это мы будем действовать неожиданно.

– Как?

– Пока не знаю.

Руднев подписал отчёт.

– Надо же, – пробормотал капитан, когда докладчик ушел. – На носу смертный бой, а кто-то ещё может волноваться об именинах жены командующего.

Корейские джонки облепили "Варяга". Торговцы поднялись на борт и взялись за дело. На короткое время палуба боевого корабля превратилась в шумный восточный базар.

Матросы и офицеры, которым пока не посчастливилось побывать на берегу, покупали сувениры и подарки для близких. Мичман Мусатов купил золотое кольцо – он собирался сделать своей любимой предложение, когда вернётся домой.

Лодочник Фэн Ю подошёл к старшему офицеру "Корейца" Степану Ивановичу Бобылёву и указал на двух торговцев:
– Там два – смотри. Купеза не купеза, никто не знаит. Моя твоя ничего не говорит!

Фэн Ю имел ввиду, что эти двое прикидываются местными купцами, а на самом деле их никто никогда не видел. Значит, это шпионы!

Один из шпионов подошёл к пушкам, чтобы осмотреть их как следует. Но бдительный часовой остановил его.

– Моя просто заблудился, – соврал шпион. – Покупай вкусный лука!

Бобылёв направился ко второму шпиону и строго спросил:
– Кто такой?

– Первой гильдии жулика и мошенника, купеза Синь Фу Чань! – ответил тот, протягивая ткань, которую он якобы продавал.

Старший офицер от души врезал шпиону.

Но задержать злоумышленников не удалось. Ловко пробежав сквозь толпу, они спрыгнули за борт.

Теперь японцы узнают, что русские настороже и подозревают о приближении войны.

– Торговцев убрать! – велел Всеволод Фёдорович Руднев. – Матросам идти на нижние палубы, офицерам – в кают-компанию. Я еду на совещание международной эскадры.

Руднев поднялся на борт английского крейсера "Та́лбот", которым командовал капитан Бэйли. Помимо самого Бэйли, на совещание прибыли капитан французского крейсера "Паска́ль", и капитан итальянского крейсера "Э́льба".

Британский бронепалубный крейсер 2-го ранга "Талбот"

Бэйли сообщил русскому капитану:
– Командующий японской эскадрой Сотоки́ти Ури́у поставил нас перед дилеммой – либо мы завтра покидаем порт, либо вы должны выйти в море.

– Почему вы должны? – невозмутимо спросил Руднев. – Почему я должен? Ведь война не объявлена!

– Вот именно! – взорвался французский капитан. – Это просто неслыханно! Месье требует! И где? В нейтральном корейском порту! И у кого? У моих русских друзей! Я поставлю "Паскаля" рядом с русскими и пусть японцы только попробуют!

– Мы должны хладнокровно смотреть на действия японцев? Это оскорбление! – поддержал коллегу итальянский капитан. – Неслыханное нарушение международного права!

– Спокойствие, – ровным голосом сказал Бэйли. – Война, по-видимому, объявлена. Вам известно об этом?

Вопрос относился к Рудневу.

– Я не имею официальных сведений на этот счёт, – ответил капитан "Варяга".

К Бэйли подошёл офицер и они вместе ушли встречать командира американской канонерки "Виксбург". Француз сел рядом с русским:
– Я предлагал коллегам уйти всем вместе. Окружить вас эскортом и пройти прямо через японскую эскадру! Мы бы заставили азиатов уважать закон!

– И что вам ответили? – спросил Руднев, уже зная ответ.

– Увы, никто не поддержал меня, – огорчился капитан "Паскаля".

Вошли Бэйли и капитан "Виксбурга".

– Мы все глубоко взволнованы, – сказал американец капитану "Варяга". – Но вы должны понимать, что ждёт корабли воюющей страны в нейтральном порту.

– Разоружение и плен, – на всякий случай уточнил Бэйли, хотя все и так это знали. – Или у господина Руднева есть иные предложения?

– Есть выход, более подобающий офицеру военного флота, – мрачно сказал Руднев.

– У них 220 орудий против ваших 40, – возразил американец.

– У нас 53 орудия, вы забыли о "Корейце".

– 40000 тонн водоизмещения против ваших 6,5 тысяч!

– И снова вы позабыли о "Корейце" – у нас 7800 тонн!

Бэйли это надоело. Он взял со стола бумагу и зачитал её, с надменным видом. Суть документа была в следующем – европейцы советуют русским выйти в море и сдаться японцам. Если же русские не выйдут в море, и японцы атакуют их в порту, то европейские корабли удалятся на безопасное расстояние и не примут участия в битве.

– Подписано командирами английского, французского и итальянского военных кораблей. Командир американского корабля воздержался, – закончил англичанин.

– Это всё? – спросил Руднев.

– Всё, – развёл руками Бэйли.

– Что ж, благодарю вас, господа. Международное право под надёжной защитой, – с сарказмом ответил капитан "Варяга". – Честь имею!

– Что вы намерены делать? – спросил американец.

– Ждать объявления войны!

Руднев вернулся на борт "Варяга". Ему доложили, что прибыл японский консул.

– Я позову его, – ответил капитан и направился в кают-компанию, где его ждали офицеры.

– Прошу садиться, – сказал Всеволод Фёдорович подчинённым. – В минуту испытаний солдат становится поэтом. Мы с вами – маленькая, но грозная русская крепость, затерянная на краю света. Над нами в чёрных тучах близкой войны гордо реет наш славный флаг. Родина далеко, связь прервана. У меня был приказ наместника не сниматься с якоря, но события надвигаются. Сейчас войдёт японский консул, соблюдайте достоинство офицеров.

Послали за консулом. Тот вошёл, вытирая платком пот со лба. В руках он держал официальный документ.
– Ультиматум! – громко объявил консул. – Ввиду существующих в настоящее время враждебных действий между Японией и Россией, я, адмирал командующий эскадрой божественного мика́до Муцухи́то, предлагаю командирам "Варяга" и "Корейца" немедленно выйти в море и сдаться. В противном случае моя эскадра атакует вас на якоре. Рекомендую всем коммерческим судам иностранных держав незамедлительно покинуть порт. Подпись – Сотокити Уриу.

– Что передать его превосходительству адмиралу? – спросил консул.

– Передайте, что "Варяг" и "Кореец" покинут порт, когда сочтут нужным, – ответил Руднев. – Мичман Балк и мичман Муромский, проводите господина консула.

Мичманы предельно вежливо проводили японца.

Как только японец вышел, офицеры обступили капитана.

– Господа офицеры, с этой минуты не приказ наместника, а праде́довские боевые традиции вступают в силу. Господа, это война. Пусть каждый моряк и офицер помнит, что палуба под нашими ногами – родная русская земля. За нашу честь, за Россию! – сказал Руднев.

– Ура! – торжественно отозвались офицеры.

Руднев поднял руку, призывая к тишине:
– Идите к матросам, проведите с ними остаток дня. Пишите письма домой. Как жаль, что я вынудил молодёжь отказаться от бала. Полагаю, что англичане обойдутся без нас. Но зато я обещаю роскошный парад!

Матросы в кубрике хором пели песни. Кто-то отдыхал, кто-то чинил обувь или одежду.

Мичман Мусатов писал за неграмотных матросов письма домой.

Капитаны Беляев и Руднев прощались. Старые боевые товарищи обошлись без слов. Они пожали друг другу руки и крепко обнялись.

Утром 27-го января горнисты трубили построение на палубе. Руднев прошёл мимо шеренги офицеров, каждому отдал честь и пожал руку.

Матросы, а их было более пяти сотен на "Варяге", выстроились длинными шеренгами вдоль бортов. Капитан шёл вдоль строя, чеканя шаг. Изредка он останавливался и приветствовал своих людей:
– Здарова, варяжцы!

– Здравия желаем, ваше высокородие!

Поднявшись на капитанский мостик, Всеволод Фёдорович приказал:
– Флаг и гюйс (военно-морской флаг) поднять!

Все сняли фуражки, оркестр грянул торжественный марш.

Сотни пар глаз прикипели к развевающемуся Андреевскому флагу.
– Варяжцы! – воззвал капитан. – Наш флаг, благословение Родины, сейчас взовьётся и не опустится никогда! Японский адмирал с грозной эскадрой желает нас атаковать. Но нет же! Мы – русский крейсер, лучший на флоте. Нас голыми руками не возьмёшь! Не они нас, а мы их атакуем, не считаясь с числом! Исполняйте свой долг спокойно и точно. Поклянёмся же как можно дороже отдать наши русские жизни! Покажем врагу, как умеют драться за флаг и Родину русские моряки! На прорыв вражеской эскадры! В бой, к славе!

– Ура! Ура! – единодушно закричали матросы, вскипая священным ратным гневом.

Посыпались команды капитана:
– С якоря снимать! По местам!

Все забегали, на сторонний взгляд – суетливо и бестолково, но на самом деле – организованно, следуя чёткой системе и строгому распорядку.

– Первый наводчик готов! – отозвались матросы, занимая места. – Второй наводчик готов! Оружие к бою готово!

– Малый вперёд! – велел капитан, когда все заняли места.

"Варяг" проходил мимо иностранных крейсеров, стоявших на якоре. Французы, итальянцы, даже чванливые британцы – все играли марши, провожая русских коллег, стремясь хоть немного ободрить их.

– Думают, мы идём сдаваться, – усмехнулся Руднев. – На нашем месте они бы так и сделали.

– Средний вперёд! – велел Всеволод Фёдорович. – Лево руля! Расстояние до головного японца?

– 40 кабельтовых! – доложил Павлов.

– "Кореец" далеко?

– В миле за кормой.

–Сигнал на "Кореец" – "Приблизиться".

– Есть!

Чёрные дымы вражеской эскадры застилали горизонт. Едва ли не сплошной стеной встали японские корабли на внешнем рейде, переграждая выход из бухты Чемульпо. Оскалившись жерлами грозных орудий, хищная стая следила за каждым действием русских кораблей.

Офицер на капитанском мостике "Варяга" педантично фиксировал всё происходящее в корабельном журнале:
– 11.30 Ожидаем подхода "Корейца".

На "Корейце" увидели сигнал "Приблизиться" и дали полный вперёд. "Кореец" был намного медленнее – его максимальная скорость составляла всего 13 узлов (1 узел равен 1,85 км/ч), против 24 узлов у "Варяга".

Старший офицер Бобылёв и мичман Дорофеев стояли на палубе.

– Сейчас набросятся всей сворой. Не страшно? – спросил Бобылёв.

– Пока не страшно.

– Но сабельку снимите, мешать будет, – сказал Бобылёв, снимая свой пояс с саблей. – На абордаж сегодня не пойдём, а парад не в этом – всыпать японцам, вот наш парад!

– Ваше высокородие, – обратился к Рудневу вестовой, – сигнал с японского флагмана "Асамы" – "Сдавайтесь на милость".

– Не станем сразу отвечать, помолчим немного, подумаем. "Кореец" подтянулся?

– Полмили!

– Сигнальте японцу – "Не разбираю, не вижу, прошу повторить сигнал".

Японский адмирал велел подать русским новый сигнал: "Сдавайтесь, минута сроку".

"Кореец" как раз подошёл к "Варягу", и Всеволод Фёдорович велел открыть огонь. Два русских корабля на всех парах, стреляя из всех орудий, пошли в атаку на японскую эскадру.

Само собой, японцы открыли ответный огонь. Подавляющее преимущество в огневой мощи сказалось быстро. Один из первых вражеских снарядов угодил в дальномерную станцию "Варяга", выведя из строя сложные механические приборы прицеливания. Из-за этого русский крейсер стрелял не так метко, как хотелось бы. И всё же, в бортовом журнале "Варяга" есть записи о попадании по трём кораблям японцев. Сами японцы русские попадания упорно отрицают, но это на войне обычное дело.

Ещё один японский снаряд угодил "Варягу" под корму.

– Руль разбит! – доложили Рудневу. – Корабль потерял управление!

Это было ещё хуже, чем потеря прицельных приборов. Теперь русский крейсер стал неподвижной мишенью.

– Держаться до последнего снаряда! – мрачно велел капитан. – Наступает наш последний парад!

Руднев только что был ранен в голову, но не покинул пост.

Всего японские корабли попали по "Варягу" более десяти раз.

Вскоре на русском крейсере закончились снаряды. Сражаться было нечем.

Руднев велел свистать всех наверх.
– Мы доблестно сражались. – сказал капитан, сняв фуражку, – потрепали врага. Но и нам нанесена смертельная рана. Руль разбит, снаряды закончились. Но врагу никогда не ступить на нашу палубу! Устав повелевает, и мы исполним – приказываю команде покинуть корабль, открыть кингсто́ны!

Кингсто́н – задвижка или клапан, перекрывающий доступ в корабельную систему, сообщающуюся с забортной водой. Открыть кингстоны – значит затопить корабль.

"Варяг" просигналил "Корейцу" о своих действиях. Беляев приказал всем спускаться в шлюпки и взорвать корабль. Что и было сделано.

"Варяг" тонул. Только Руднев ещё оставался на борту "Варяга" – как известно, капитан последним покидает корабль. За ним прислали матроса.

– Ваше высокородие, экипаж в шлюпках, кингстоны открыты!

– Мы честно дрались. Прощай, "Варяг", – печально молвил Всеволод Фёдорович и пошёл к шлюпке.

К чести иностранных капитанов отметим, что "Паскаль" выслал к "Варягу" шлюпки и паровой катер, чтобы не дать японцам захватить наших моряков в плен.

Русский крейсер погрузился в воду. Глядя на это, матросы и офицеры плакали. В ходе боя на "Варяге" было убито 23 человека, ещё 10 умерло от ран в госпитале. До 200 человек было ранено. На "Корейце" же потерь не было.

Спасшийся русский экипаж разместился на "Талботе", "Паскале" и "Эльбе". После переговоров японцы разрешили русским вернуться на Родину – при условии, что ни один из них не будет воевать против Японии.

Условие было принято – "варяжцы" и "корейцы" более не воевали против Японии. Война продлилась ещё год и была проиграна, из-за чего Россия потеряла Порт-Артур, Южный Сахалин, Курильские острова и Южно-Маньчжурскую железную дорогу (ЮМЖД), которая была южной веткой Китайской военной железной дороги (КВЖД). Корея попала под власть Японии и оставалась её колонией вплоть до 1945-го года.

Безнадёжная, но доблестная атака русских кораблей по сей день изучается в учебных военно-морских заведениях разных стран как пример рыцарства и великого мужества.

Экипаж "Варяга" и "Корейца" торжественно встретили в Одессе. Моряков превозносили как истинных героев, защитивших честь России.