Первопечатник Иван Фёдоров

В середине 16-го века Русью правил Иван 4-й по прозвищу Грозный. Потомок легендарного Рюрика, великий князь Иван стал первым русским царём, это произошло в 1547-м году. В 1552-м году царь покорил Казань – наследницу Золотой Орды. Вскоре после этого он сильно заболел и слёг. Многие думали, что царь умрёт...

Но Иван Грозный выжил. Выжил и навсегда запомнил предательскую сущность бояр. На смертном одре Иван видел, как бояре целовали крест* не царевичу, а князю Владимиру Старицкому – двоюродному брату царя. Старицкий мечтал занять трон.

*Целовать крест – клясться в верности.

Боярин Бартенев был хитрее других. Он не стал прилюдно целовать крест Старицкому, но тайно поддерживал его. Царь же считал этого боярина своим ближайшим сподвижником, хотя и запомнил, что Бартенев не выступил открыто против Старицкого. Именно Бартенева Грозный позвал на первую после болезни прогулку по Москве.

– Сказывай, что нового в городе, – велел царь боярину.
– Стрельцы изловили ведьму за Москвой-рекой и бросили её в прорубь. Телёнок родился о двух головах. А ещё слыхал я от Ионы, монаха с митрополичьего подворья, что поселился при церкви Николы Гостунского чернокнижник. Звать его Ивашкой Фёдоровым, он безместный дьякон. Вместо того, чтобы Богу молиться, он свинец целыми днями варит, буквицы льёт!
– Дознайся, что за человек, и приведи на беседу, – приказал царь.

Иван Фёдоров, русский первопечатник, в своей мастерской отливал из свинца буквы. Он мечтал основать на Руси печатню, то есть типографию, и печатать книги, чтобы люди могли читать и просвещаться. Для этого сначала нужно было сделать литеры – буквы для типографского набора, при помощи которых можно набирать слова и печатать страницы. Долгих три года Иван делал формы для букв, заливал их расплавленным свинцом. Но раз за разом буквы-литеры получались недостаточно чёткими и красивыми.

Ивану Фёдорову помогал Петя Мстиславец – единомышленник и друг.
– Петя, где бродишь? – спросил Иван вошедшего в дом Мстиславца. – Готовь литьё.
– На площади был. Говорят, царь поправился. Знаешь, как народ нас с тобой кличет? Колдунами! Всё, Фёдорыч, устал я. Три года бьёмся, ничего путного не выходит, впроголодь живём. Возвращайся-ка ты в церковь дьяконом. А я в степь подамся, в Диком Поле буду счастья искать!

Петя собрал котомку и чуть было не ушёл, но Фёдоров остановил его и показал свежую, только что остывшую литеру.
– Друг мой, гляди, какая буква Аз вышла – как девица стройна! Добились! До нас такого и в мысли никто не держал, а мы сделали! А счастье – оно здесь, Петя, как мысль летает, до времени неуловимое. Но мысль можно схватить, облечь в печатные буквы. Книгу русскую напечатать – вот где истинное счастье! И доколе я жив, не отступлюсь от этого дела.

Петя обрадовался – буква и вправду вышла очень красивая, такая как нужно. Он положил котомку на лавку и хотел взяться за работу, но в комнату без стука вошли стрельцы.

– Ты дьякон Ивашка Фёдоров? – спросил старший стрелец.

– Я, – ответил печатник.

Стрельцы и у Петра спросили, кто он. А потом начали всё осматривать и сломали несколько старых литер. Печатники бросились на стрельцов, защищая свои труды.

– Ага, на служилых людей кидаются, – сказал старший стрелец. – Волоки их в застенок, ребята, там всё дознаемся.

Фёдорова и Мстиславца скрутили и увели в приказ.

Печатников бросили в комнату, в которой ждал их боярин Бартенев. Писарь приготовился записывать всё происходящее. Боярин наговаривал на Ивана, обвинял его в тяжких преступлениях:
– Пиши, писарь! Дьякон Ивашка Фёдоров утверждал, что правила церковные есть кривила, а не правила. Возводил крамолу на Христа. Вступил в общение с еретиком Максимом Греком, дабы обучиться у него чернокнижию!

Фёдоров рассердился:
– Ты, боярин, ищешь за семь вёрст комара! К старцу святому Максиму Греку я ходил за советом, как книги печатать!

Боярин был человеком неграмотным, отсталым. Он был уверен, что книгопечатанье – это зловредное колдовство.

– Ага, признал свою вину! – обрадовался Бартенев и позвал палача. – Архипка, поставь-ка печать калёную этому печатнику, чтобы враки более не вракал!

Из подвала вышел палач Архипка с раскалёнными клещами. По приказу боярина, палач собирался покалечить Ивана Фёдорова. Скорее всего, уйти живым печатнику из застенок было не суждено...

Но в комнату вошёл царь. Все склонились перед ним.

– Кто такие? – строго спросил Иван 4-й у боярина, указывая на печатников.

– Великий государь, это чернокнижник Ивашка Фёдоров, я тебе о нём давеча рассказывал. И помощник его Петька Мстиславец, – ответил Бартенев.

– Дурак! – рассердился царь. – Он для другой беседы нужен мне!

Царь привёл Ивана, Петю и Бартенева в свои палаты. Правитель сел на лавку, достал из Ивановых вещей букву Аз, внимательно рассмотрел её.
– Подойди, – велел царь Фёдорову. – Сказывай без страха, как до мыслей сих добрёл? Сквозь какие дебри умствования?

Иван подошёл к царю:
– Долго думал я о книге, великий государь, ночами не спал. И вот что размыслил: читают книгу день, а пишут – год. Сие нелепо! Задумал я буквы из свинца отлить, чтобы их в слова набирать. Стремился дело печатное на Руси начать. Чтобы всяк грамоте обучался!

В своё время, царь тоже узнал о книгопечатании у старца Максима Грека. Иван Грозный выслушал Фёдорова с одобрением, но решил поправить:
– Ну про всяк это ты загнул, дьякон. Боярам моим много мудрости ни к чему, они и так шибко умные. А видел ли ты вот такую книгу?

Царь протянул Фёдорову маленькую печатную книжицу на латинском языке. Печатник оценил чёткие, ровные буквы и искусную гравюру*.

*Гравюра – печатное изображение.

– Можешь такую же книгу напечатать? – спросил царь.

– Могу! – с задором ответил Иван. – Печатный стан надобно строить винтовой. Краски тереть, как за морем делают. Эх, бумагу б нам гладкую да плотную! Будут и у нас книги надёжно- и скоротворимые. И не хуже, чем у латинян, а то и лучше!

Ответ Фёдорова понравился царю. Иван Грозный встал и молвил:
– Я есть самодержец на Руси, Богом на трон поставленный. Не токмо ратной силой, но и книгой царство своё упрочу. Книга должна всем возвестить, что Москва есть Третий Рим, а Четвёртому не быти! Бартенев, строить надо печатню!

Бартенев, который полчаса назад обзывал Фёдорова еретиком и чернокнижником за желание печатать книги, подскочил к царю и согнулся в угодливом поклоне:
– Мне для великого дела, для печатни ничего не жалко!

Взгляд царя упал на Петра Мстиславца.

– А ты по какой тропе пойдёшь? – спросил Иван Грозный у Пети.

– У меня одна дорога, великий государь, – ответил Мстиславец и указал на Фёдорова, – я с ним!

Царь расстелил на столе карту Москвы:
– Печатню возведём у Кремля, на Никольском крестце, во дворе у голландского купца Деваля Белоборода. Он всё равно уж год как пошлину не платит. Отныне Ивашку и Петьку жаловать деньгами, пусть ни в чём не знают нужды!

Времена на Руси были суровые, неспокойные. Понадобилось целых 10 лет, чтобы построить и полностью оснастить печатню, обучить подмастерьев. В апреле 1563-го года Иван Фёдоров с помощниками приступил к производству первой русской печатной книги, которая называется "Апостол".

Иван подготовил типографскую доску – набор литер и гравюр в правильном порядке.

Затем нанёс краску на доску.

Постелил поверх доски лист плотной и гладкой белой бумаги.

Потом положил это всё под пресс – тот самый винтовой печатный станок.
Иван и Пётр повернули большую ручку. Крышка пресса опустилась, с большой силой прижав бумагу к буквам и краске.

Нужно было подождать, пока краска впитается в бумагу. Это был самый главный момент в жизни печатника – выйдут ли буквы и рисунки на бумаге чёткими и красивыми? Или же он где-то допустил ошибку и текст получится смазанным и корявым? На кону стояло очень много – не только будущее самого Фёдорова, но и будущее просвещения на Руси.
Иван сел на лавку, прижал руки к голове.

Фёдоров не нашёл в себе сил встать, поднять крышку пресса и посмотреть, что получилось. За него это сделал Петя.
– Фёдорыч, гляди! – воскликнул Мстиславец.

Петя принёс бумагу Ивану. Тот трясущимися руками взял лист. Всё вышло как надо: каждая буква была чёткая и яркая, краска не расползлась, на гравюрах было видно каждую чёрточку, каждую мельчайшую деталь!

– Диво, до нас невиданное! – воскликнул один из подмастерьев.
– Радуется белка, удрав от охотника, – произнёс счастливый Фёдоров. – Радуется пловец, достигнув дальнего берега. Возрадуемся и мы, друзья мои милые. Несите краску, будем работать!

У Фёдорова и его помощников ушло несколько минут, чтобы напечатать книжный лист. А в это время на митрополичьем дворе монах Иона учил других чернецов* работать по старинке.

*Чернец – монах.

Чернецы вручную переписывали текст и перерисовывали рисунки. На один лист у монахов-переписчиков уходил целый день, а то и несколько дней. Некоторые книги переписывались десятки раз, и каждый переписчик невольно добавлял свои ошибки. Иногда смысл древних текстов было очень трудно понять.

– На какой главе застрял? – спросил Иона одного монаха.

– О наказании юных детей, – ответил тот.

– Ошибку на ошибке городишь, – сказал Иона, проверив текст. – Писать надобно неторопливо, с молитвой. Начни-ка сызнова.

Русское царство вело жестокую войну за выход к Балтийскому морю, а для этого нужны были деньги. Бояре не хотели платить высокие подати и всячески старались прекратить войну. А ещё они хотели сохранить феодальные вольности, чтобы каждый князь или боярин был полновластным повелителем на своей земле. Некоторые князья даже переходили со своими землями, людьми и войском под руку других королей – к примеру, в Литву. Феодальные вольности были губительны для единого централизованного государства.

Для борьбы с боярами Иван Грозный создал опричнину. Опричнина – регулярные войска, а также система управления страной. Опричники подчинялись лично царю, в их рядах не было бояр. Главой опричников стал Малюта Скуратов.

Недовольные политикой царя, бояре составили заговор. Главными заговорщиками были князь Владимир Старицкий, боярин Бартенев и митрополит Филипп, глава русской церкви. Старицкий и Бартенев тайно пришли ночью на подворье к митрополиту.

– Русь зашаталась! – воскликнул князь Старицкий. – Царская опричнина из родовых гнёзд нас, князей и бояр, выбивает, гонит на худые пустоши! А вотчины наши царь жалует дворянам безродным, псам кромешным. Гибель подходит и к детям нашим!

Изначально дворяне на Руси были служилыми людьми, почти не имеющими привилегий, чаще всего бедными. Грозный искал в дворянах опору в борьбе с боярами. В 1555-м году он уравнял дворян в правах с боярами.

– Ещё одна напасть, – пожаловался Бартенев, – взялся царь книги печатать. Слыхано ли дело, чтобы святая Библия не монашеской рукой, а бездушным станком создавалась!

– Не бывать этому! – вскричал митрополит. – Доколе я в церкви владыка, не дам бояр и святую церковь вести на лобное место*! И книги печатать царь не будет!

*Вести на лобное место – вести на казнь.

На следующую ночь митрополит вызвал к себе монаха Иону:
– Собери свою братию, людей в вере нешатких. Сожги печатню!

Иона угодливо поклонился. Ему и самому очень не нравилась идея книгопечатания, ведь монахи получали баснословные деньги за переписывание книг. К тому же, пока производство книг было в их руках, они могли влиять на то, какие книги издавать, а какие – нет.

В ту ночь печатню не сожгли, потому что туда пришёл сам царь. Он внимательно осмотрел первую русскую печатную книгу – "Апостол".
– Ликует душа моя! – обрадовался Иван Грозный прекрасному качеству букв и рисунков. – А зачем у тебя буквы с наклоном?

– Чтобы старых людей не пугать. Возьмут они книгу в руки и увидят, что печатные буквы с рукописными схожи. Меньше зла у них будет против дела нашего, – ответил Фёдоров.

Иван Грозный похвалил Фёдорова за умный подход к делу.
– Великий государь, хочу я букварь напечатать, чтобы людей грамоте учить, – печатник показал лист с первыми буквами русской азбуки.

– Дойдём и до букваря, – ответил царь, – а пока хочу я, чтобы ты печатал книги про Царство Русское. Пусть все народы и все правители узнают, сколь велика и преобильна земля наша! И пошлая девка Бетси уразумеет, с кем торговлю ведёт, авось поубавится у неё гордыни.
*Девка Бетси – королева Англии Елизавета 1-я.

Иван Грозный был очень доволен работой печатни. Он даже предложил сделать Фёдорова епископом. Но тот отказался, ведь у епископа много других дел, а ему хотелось всё время посвящать книгопечатанью.

– Хорошо, Иван, делай государево дело, печатай книги! – сказал царь и вышел.

Бартенев был в печатне вместе с царём. Когда Иван Грозный вышел, Бартенев схватил листок букваря и разорвал его.

– Будет тебе букварь! – сердито сказал боярин и ушёл.

Царь пошёл в Успенский собор Кремля на церковную службу. Присутствовали там все начальники русской земли – справа стояли опричники во главе с Малютой Скуратовым, а слева – бояре да князья во главе со Старицким. Вёл службу сам митрополит Филипп.

– Благослови, владыко! – как всегда после службы попросил царь у Филиппа.

Но Филипп, вопреки обычаю, не благословил, вместо этого молвил сердито:
– Задумал слово книжное от церкви отринуть и отдать его людишкам худородным? Почто опричнину завёл? Стонут от неё лучшие мужи русские – князья да бояре. Мы хотим жить, как деды наши жили!

– Умолкни, владыко! – с трудом сдерживая гнев, произнёс царь. – Всем попам и боярам государь я! Жить будете, как я повелю! Не троньте опричинину, не троньте печатню! Скорее ты будешь изгнан из храма сего, чем я отступлюсь от дел моих! Всех вас, бояр да князей, с вотчин сведу и развею по чуждым местам!

Царь ушёл и все опричники ушли вслед за ним.

Чуть позже той же ночью Иона и его монахи подожгли печатню. Они спрятались неподалёку – так чтобы видеть крыльцо печатни.

– Когда выбегут чернокнижники, нападём и побьём их! – приказал Иона.

Печатники похватали что могли и выбежали на улицу. Петя вынёс мешок с самым ценным – свинцовыми литерами. На улице к ним двинулись монахи.

– Бежим, Фёдорыч! От огня спаслись, а от людей лихих жизни лишимся! – крикнул Петя.

Печатники бросились наутёк, монахи за ними. Но уже через пару минут печатники перестали бояться, они забежали за угол и устроили засаду.

– Вот тебе за книги сожжённые! – воскликнул Петя Мстиславец и от души ударил Иону мешком со свинцовыми буквами. Тот упал.

Воодушевлённые печатники напали на монахов-поджигателей и крепко поколотили их.

Печатня сгорела. Сгорели развешанные для просушки только что отпечатанные листы. Сгорели готовые книги. Сгорел винтовой печатный стан, очень дорогой и сложный.

По приказу митрополита попы вывели на улицы толпу.

– Смерть сатанистам! – кричали пьяницы, дураки, бездельники и юродивые. – Сокрушив, помолимся!

Иван Грозный увидел из окна Кремлёвского дворца толпу и горящую печатню и послал Малюту Скуратова разобраться.

– Бояре и попы сожгли печатню. Хотят собаки по-старому в Москве владыками жить. Но не может быть двух владык в государстве! – молвил царь.

Малюта вскоре вернулся и доложил царю:
– Великий государь! Печатню сожгли чернецы под началом Ионы. Всех изловили, ведём допрос. Печатники, похоже, сгорели с печатней.

Царь разгневался:
– Малюта, пытай тех людей огнём, клещами, мне нужна правда – кто их послал, кто надоумил! Всех злодеев казню самою лютою смертью! А по Ивану Фёдорову и Петру Мстиславцу велю отслужить панихиду – вечная им память. Бартенев, разыщи подмастерьев, что работали у Ивана, пусть ставят новую печатню. Дело надо поднимать заново!

Бартенев вышел, а Малюта остался и наклонился к царю:
– На самом деле монахов я уже допросил. Всё злодейство идёт от князя Старицкого и от митрополита Филиппа. А ещё сказывал Иона, что боярин Бартенев по ночам к митрополиту хаживал, злословил на царя и дела государевы, особенно же противился печатному делу.

Больно было царю, ведь он считал Бартенева своим самым преданным человеком.

– Подумай о спасении его души, – с намёком велел царь.

Фёдоров и Мстиславец до самого рассвета сидели на крыльце царского дворца. Они думали, что царь спит и ничего не знает о сожжении печатни.

– Проснётся государь, всё ему и расскажем, – повторял Иван Фёдоров.

Бартенев как раз шел из палат и наткнулся на печатников.

– Царь на вас очень зол! – соврал боярин. – Почто монахов искалечили? Идите прочь, смерды, и в Москве больше не показывайтесь! Иначе лишитесь голов!

Печатники огорчились и ушли в великой тоске. Они ведь не знали, что Бартенев наврал им.

Боярин Бартенев не избежал кары за свои худые дела. Он пришёл в приказ на службу, а через некоторое время к нему заявился Малюта Скуратов. Бартенев всё понял по лицу опричника и поник головой.

– Архипка! – позвал Малюта палача.

Иван Фёдоров и Пётр Мстиславец пешком дошли до рубежей Русского царства.

– Тяжко покидать родные места, – со вздохом произнёс Иван. – Зло и ненависть прогнали нас из Москвы, однако у русской земли много краёв. Мы уходим, но всюду будем печатать книги и потекут они, как реки, во славу языку нашему и народу нашему!

Друзья ушли на южные русские земли, которые в те времена принадлежали Литве и Польше. Они продолжили печатное дело во Львове, Остроге и других городах.

Имена бояр и митрополитов давно стёрлись из людской памяти. А Иван Фёдоров, первопечатник и просветитель Руси, и его верный товарищ Пётр Мстиславец обрели немеркнущую в веках славу.

Конец