Демидовы ч.4 "Противостояние с герцогом Бироном-1"

Немногие фигуры в российской истории действительно заслужили столь презрительное к себе отношение, как герцог Эрнст Иоганн Бирон. Период, когда он вершил государственные дела, вошёл в историю как "бироновщина". Это была эпоха отказа от Петровских достижений и традиций Просвещения, эпоха унижения всего русского и уничтожения всего прогрессивного.

К вершинам власти сей субъект вознёсся как фаворит императрицы Анны Иоанновны, правившей после смерти Екатерины 1-й. Именно Анна сделала мелкопоместного немецкого дворянина из Курляндии своим фаворитом и правителем немаленького по европейским меркам Курляндского герцогства. Как фаворит царицы он фактически управлял Россией! Бирон с презрением относился к русским и старался назначать на высокие должности только немцев. Он потакал прихотям царицы Анны, доведя траты на содержание двора до космических сумм. Единственное, в чём он хорошо разбирался, были лошади. Его роскошные конюшни тоже содержались за счёт российской казны.

Курляндия – историческая область и герцогство в Прибалтике на территории современной Латвии. Герцогство образовалось в 1561-м году после распада Ливонского Ордена. В 1561-1569-м годах Курляндия пребывала в вассальной зависимости от Великого Княжества Литовского. С 1569-го по 1795-й – от Речи Посполитой. В 1795-м году герцогство вошло в состав Российской империи как Курляндская губерния. Столица – город Митава, ныне город Елгава в Латвии.

Карта Курляндской губернии в составе Российской империи

Акинфий Никитич Демидов всеми силами противился бироновщине. Верный заветам Петра Великого, царя-реформатора, Демидов радел о развитии российской промышленности, науки и торговли.

Жадный герцог не мог не схлестнуться с хозяином Урала – владельцем многих заводов, обладателем баснословного состояния и крайне могущественным человеком.

В 1725-м году или около того закончилось строительство Невьянской башни. Здание это стоит под наклоном. Неизвестно, было ли так задумано Демидовым, или вышло в результате просчёта. Её высота составляет 57,5 метров – как двадцатиэтажный дом! В этом здании был рабочий кабинет Демидова, здесь же, по легенде, были его секретные лаборатории.

В 1728-м году Демидов слушал доклад архитекторов по новому проекту. Те были довольны – Акинфий не жалел денег на обустройство Невьянска и окрестностей. Вдруг подъехала карета.

Акинфий вышел во двор. Возле простенькой кареты стоял князь Меншиков с детьми.

– Князь, дорогой! Не ждал, не гадал – милости прошу! – сказал Демидов.

Демидов и Меншиков обнялись. После смерти Петра 1-го и Екатерины 1-й, жизнь Александра Данилыча пошла под откос. В сентябре 1727-го его арестовали и сослали в липецкое имение. Чуть позже его лишили всего имущества, должностей и титулов, и отправили в ссылку в Сибирь, в город Берёзов.

Демидов накрыл богатый стол для старого друга.
– Эх, время-времячко, – промолвил Акинфий, когда дети вышли из-за стола.

– Точно, – вздохнул Меншиков. – Годы катятся, аки камни с горы. А кто я был? Свои крепости имел. Ордена не знал, куда вешать. И всё заслуженно! Великий Пётр Алексеич мои старания отмечал. И на тебе... В Сибирь, как вора. Жену в дороге схоронил, своим руками могилу копал. Такова благодарность на Руси. Мотай на ус, Демидов. Если меня смяли, тебя и подавно раздавят.

– Тебя смяли, а что полезного ты сделал для государства? – возразил Демидов. – Казну обворовывал, взятки брал да ордена себе вешал. А у меня 20 заводов. Моим железом со всей Европой торгуют. Меня сомнут – у России железа, пушек, ядер не будет! А тебя смяли – никому ни холодно ни жарко, доходное место освободилось. Другой теперь на нём воровать будет.

Меншиков сначала злился и возражал, потом сник, согласился.

– Ты уж не серчай, Данилыч, на правду не обижаются, – сказал в конце Демидов. – Может, деньгами помочь?

– Не надо, – грустно ответил Меншиков. – Прощай, Акинфий Демидов, дай бог не свидеться.

– Знал, что откажешься. Что ж, дай бог не свидеться.

Друзья холодно попрощались и их пути разошлись навеки. Некогда всесильный князь Александр Данилович Меншиков, правая рука императора, умер в 1729-м году в сибирском городке Берёзове, в нищете и забвении.

Картина В. И. Сурикова "Меншиков в Берёзове"

Судьба была более благосклонна к его детям – тем, кто выжил в годы лишений. Так, Александр Александрович Меншиков был помилован в 1731-м году и со временем дослужился до звания генерал-аншеф, выше которого только звание генерал-фельдмаршал.

Дочь Меншикова Александра Александровна тоже была помилована в 1731-м году. Её выдали за младшего брата герцога Иоганна Бирона – Густава. Супружество Александры продлилось недолго. В 1736-м она умерла при родах первого ребёнка.

Герцога Бирона всё больше раздражало богатство, самостоятельность и неуступчивость Демидовых. Он позвал к себе высокопоставленных чиновников – Вильгельма де Ге́ннина и Василия Никитича Татищева.

– Они утаивают подати, укрывают беглых, доходы занижают, – возмущался герцог. – Покойный царь Пётр слишком многое прощал Демидовым. Они уверились, что им все дозволено! Сколько у них заводов?

– 30 в действии, – с восхищением ответил де Геннин.

Вильгельм де Геннин был сподвижником царя Петра 1-го. Немец или голландец по происхождению, де Геннин служил России верой и правдой. Он участвовал в битвах как артиллерист. Он строил крепости, пороховые заводы, литейный двор в Петербурге, металлургические заводы на Урале и многое другое. Кроме того, он был учёным, знатоком горно-металлургического дела.

– 30 заводов? – ужаснулся Бирон. – России не нужно столько железа!

– Но позвольте, светлейший герцог, – возразил Василий Татищев. – А как же флот и армия?

Василий Никитич Татищев – видный государственный деятель, экономист, инженер-артиллерист. Основал города Ставрополь*, Екатеринбург и Пермь. Написал первый капитальный труд по истории России – "История Российская". Участник Северной войны. Построил многие металлургические заводы на Урале.

*В 1964-м году переименован в Тольятти.

– Большой флот и сильная артиллерия России тоже не нужны, – отмахнулся Бирон. – Пустые расходы. Езжайте к Демидовым, обследуйте их владения. Уточните доходы, сколько утаено – все проступки против казны. Жду вас с подробным донесением.

Акинфий Демидов занимался бумагами в кабинете, когда с улицы донёсся радостный крик приказчика Лиходеева:
– Хозяин! Хозяин! Нашли Пантелеево место! Жилу нашли!

Акинфий выбежал на крыльцо:
– Кто нашёл?

– Углежог, Платошкой кличут!

– За добрую весть 100 рублей тебе жалую! И молчи, никому про жилу ни слова!

Вечером Демидов и Крот поехали домой к Платону. Хозяина дома не была, но была хозяйка. С великим изумлением Акинфий узнал Марью – свою первую и единственную в жизни любовь.

– Марья! – воскликнул Демидов, схватившись за сердце.

– Здравствуйте, Акинфий Никитич, – поклонилась хозяйка.

– Крот, выйди! – велел Демидов.

Акинфий обнял возлюбленную:
– Марьюшка, господи! Да как же это? Что за жизнь такая подлая?

– На беду мы встретились, – ответила Марья, обнимая возлюбленного. – Чует сердце...

Татищев и де Геннин приехали на Урал к Демидову. Де Геннин, старый знакомый Акинфия, представил своего коллегу:
– Это Василий Татищев, прошу любить и жаловать. Будет здесь начальником от Берг-коллегии*.

– Покорнейше прошу отобедать, – сказал Демидов с поклоном. – стол уж давно накрыт.

– Да нет, Акинфий Никитич, – официальным тоном возразил Татищев, – сперва показывай свои владения.

*Берг-коллегия – аналог горнорудного министерства тех времён.

Демидов привёл ревизоров на рудники, показал работников и условия, в которых они трудятся. Много было среди работников баб и подростков.

– Это что же, – поразился Татищев, – у тебя и дети тут работают?

– А что? Они тут под присмотром и копейку лишнюю в дом несут, – пожал плечами Демидов.

Потом пошли в шахты. Там ревизоры увидели людей в цепях.

– Давно ты здесь? – спросил де Геннин у одного из них.

– Да уж более года солнышка не видел, – ответил тот.

– Много цепями пользуешься? – спросил де Геннин у Демидова.

– В меру. Без строгости в нашем деле нельзя, – пояснил Демидов.

Позже, в кабинете, де Геннин и Татищев обвиняли Акинфия в жестокосердии, в том, что он обращается с работниками не по указу. А он пояснял им, что по-другому пока нельзя.

– Может, вы сами пойдёте на рудники кайлом махать? – спросил Демидов. – Нет, не пойдёте. И никто по своей воле не пойдёт. А значит – не будет ядер, железа, пушек для страны.

– Ты вот мнишь себя государственным человеком, – сказал Татищев. – А казне не додаёшь. Значит – воруешь!

– Кому идут те деньги? – спросил Демидов.

– Распределяются согласно государственным запросам на различные нужды, – объяснил Татищев.

– Вы думаете, мы на Урале, как медведи – "окромя лесов ничего не знам", – рассердился Акинфий и взял со стола ведомость. – Вот на что казна потрачена! На строительство Санкт-Петербурга 264800 рублей. На содержание матушкиного двора 2,5 миллиона рублей. На артиллерию 370 тысяч рублей. А на содержание конюшен Бирона – 1 миллион рублей! Это как? Я лучше новый завод поставлю, чем отдам деньги конюху немецкому!

Демидов показал ревизорам кукиш.

Татищев возмутился – мол, твоё дело соблюдать указы и платить подати, а не следить за распределением денег из казны.

– Остерегись, Демидов, – предупредил Татищев. – Я ведь дворянин, я присягу давал.

– И я дворянин! – воскликнул Акинфий. – Мне то звание царицей Екатериной даровано! Но я россиянин, я за Отечество радею, а не за воров-временщиков!

– Не надо ссориться, господа! – миролюбиво призвал де Геннин. – Вам, Акинфий Никитич, дело нужно вести по закону.

– Веду, как все и везде, – ответил Демидов. – По-другому не умею.

Ревизоры изучили бумаги Демидова и вскоре покинули его владения. И де Геннин, и Татищев были сподвижниками Петра Великого. Им очень не нравилось то, что делают со страной герцог Бирон и императрица Анна Иоанновна. В то же время, им нравились патриотизм и деловая хватка Демидова, который всеми силами развивал уральскую промышленность ради русской державы. Поэтому ревизоры в своём донесении Бирону написали, что никаких нарушений и сокрытия доходов не нашли.

Акинфий Демидов уже начал втайне разрабатывать серебряную жилу. Когда уехали ревизоры, Демидов пришёл в секретную кузницу, где обрабатывали серебряную руду, плавили слитки.

– Чистое серебро, хозяин, – работник показал слитки. – Без примесей, хоть рубли отливай.

– Тихо, Детушкин, тихо, – сказал Демидов. – Про серебро никому ни слова. Руду будут по ночам доставлять. А через 2 года всем вам дам вольную и денег во множестве!

Только царский монетный двор имел право чеканить монеты. За незаконное изготовление денег – фальшивомонетничество – полагалась лютая казнь. И тем не менее, Акинфий Демидов пошёл на риск. Он чеканил рубли из чистейшего серебра, чтобы иметь средства на развитие своей уральской промышленной империи.

На картинке – серебряный рубль времён императрицы Анны Иоанновны

Демидов заботился об освоении всё новых земель.

– Думка есть, мастера, – сказал он как-то на совещании, – заложить ещё 2 молотовых фабрики – на Шайтанке и на Чёрном Потоке. Окромя того, поелику рудознатцы нашли богатые медные жилы в краях Алтайских, поставим там медеплавильный завод!

– Он куда забрался! – изумились мастера Стренберг (слева) и Гудилин (справа).

– Дай срок, во все пределы распространимся. Была бы охота к делу сему! – ответил Демидов.

Прокопий, уже юноша, тоже присутствовал на совещании. Но у него к горнорудному делу охоты не было. Он не слушал отца и мастеров, сидел в стороне и гладил котёнка.

– На счёт молотовых фабрик, – сказал мастер Гудилин. – Горны* надо класть 8 аршин в длину и 4 в ширину.

– 10 в длину и 6 в ширину, – возразил Стренберг.

– Отродясь таких не ставили! Что, в Швеции такие ставили? – рассердился Гудилин.

– В Швеции не ставили, а здесь надо. Вперёд надо думать! – настаивал швед.

*Горн – металлургическая печь.

На фотографии – небольшой кузнечный горн

– Стренберг дело говорит! – поддержал мастера Демидов. – Затея эта в 2 раза дороже станет. Зато опосля фабрику не придётся перестраивать!

В разгар обсуждения Прокопий встал и пошёл к выходу. Заявил, что ему надо собираться в Петербург.

– Да, не слишком-то сынок радеет к нашему делу, – сказал Гудилин.

Мастера, а с ними и Акинфий, приуныли.

Отдохнуть от всех тревог и забот Акинфий мог только в одном месте – в лесной избушке, где он частенько встречался по ночам с Марьей.

– Светает, Акимушка, пора домой ехать, – сказала Марья.

– Сейчас. А что, Марьюшка, давай и вовсе уедем куда захотим? Пропади оно пропадом – заводы, пушки. Будем любить друг друга!

– Нет, тебя бог не для любви создал. Без свого дела в одночасье засохнешь.

Акинфий вздохнул, признавая правоту Марьи.

Евдокия знала, куда ходит по ночам её муж. И это сводило её с ума. Однажды ночью она не выдержала и пришла к Кроту:
– Убей её, разлучницу проклятую! Денег дам сколько захочешь. И его убей – мучителя, изменника!

– Тихо! – испугался Крот. – Узнают – мне головы не сносить!

– С умом сделаешь – никто не узнает. Озолочу, сделаю хозяином Урала вместо Акинфия! Только с силами соберись!