Таврия ч.2-я

Леонтий привёз Вальдема́ра Фа́льцфе́йна в степной лагерь, после чего подбежал к Ганне и отвёл её в сторонку.– Здорово, племяша, – сказал Леонтий. – Только не дури. Ты видишь паныча? К тебе приехал! И ты это учти!Ганна задумалась на минутку, а потом решилась:– Хорошо, сейчас выйду к нему.

Ганна приоделась и встретилась с Вальдемаром.
– Мне нравятся твои руки, глаза, хочу видеть тебя всегда! – заливался немец соловьём. – В долгу не останусь!
– Что вам нужно?
– О, Аннет, я вернусь через час из Хорло́в, хочу много тебе говорить. Где ты будешь?
– Вон там буду спать на сене.
– Гут (*хорошо по-немецки), – сказал паныч и поцеловал Ганне руку.

Ганна и Вустя устроились на ночлег. Ганна всё никак не засыпала, выглядывала паныча.

– Его ждёшь? Зачем? – спросила Вустя подругу.

– Ты нашла своё счастье, а я вот не умею терпеть, ждать, искать. Но уж если жить без любви, то в золоте!

– Ой, Ганна, не обернулось бы то золото поло́вой (*мяки́на, отходы при обмолоте и очистке зерна).

– Думаешь, обманет? – Ганна фыркнула. – Он у меня блохой запрыгает!

Вальдемар вернулся в лагерь. Он прокрался в темноте на условленное место, держа в руках шаль – подарок для девушки.

– Аннет! – паныч нагнулся, протянул шаль...

Но вместо Ганны его обнял здоровенный хлопец Прошка.

– Извините, барин, – посмеиваясь про себя, сказал хлопец. – Сон подвёл, мне как раз Дуняша снилась.

– Скотина! – обиделся Вальдемар.

Вальдемар побежал к бричке и столкнулся с Ганной.

– Что это значит, Аннет?

– Я ждала вас, ждала, и пошла навстречу.

– Аннет, едем со мной в имение, здесь нельзя тебе оставаться!

– В имение... – Ганна думала недолго. – Ну, Вустя, прощай! Приходи в гости!

Девушка запрыгнула в бричку и уехала в новую и, как ей тогда казалось, счастливую жизнь.

Софья Фальцфейн давала бал, в её имении собрался весь цвет Новороссии. Дамы и кавалеры, среди них был и Вальдемар в шикарном фраке, элегантно скользили по паркету. Гости постарше развлекались напитками и разговорами.

Ганна смотрела с лестницы на богатые наряды барышень и завидовала. Она стала горничной, и по меркам простолюдинов одевалась весьма неплохо, но куда ей было до дворянок и купчих! Обиднее всего для Ганны было то, что она была красивее всех этих барышень.

Другие служанки сидели за столом и посмеивались над Ганной. Они были довольны своим положением: работа лёгкая, еда с барского стола, платят прилично, одевают хорошо. Чего ещё желать?

Пришли жандармы – ротмистр (*капитан) и Цыбуля. Цыбуля хотел было подняться в бальную залу вместе с ротмистром, но тот осадил его:
– Ты куда, болван? Жди здесь!

Ротмистр позвал Софью на разговор в кабинет.

– Что случилось? – спросила барыня.

– Мы ловим беглого матроса.

– У меня все беглые, – рассмеялась Фальцфейн.

– Это я понимаю, но...

– Оставьте это, – велела Софья.

Они вернулись в бальную залу.

– Вы танцуете? – спросила с намёком Софья.

– Всенепременно! – ответил ротмистр и поклонился.

Потом, на глазах изумлённой помещицы, он взял под руку ближайшую даму и увёл танцевать. То ли он не понял намёка, то ли специально так поступил из-за того, что помещица не стала ему помогать.

Служанки взяли подносы с едой и понесли гостям. Негр Яшка, камердинер, остановил Ганну и сказал:
– Господин Вальдемар велел отнести ему в кабинет!

– Аннет, вы само очарование! – сказал паныч и хотел обнять Ганну.

– Обнимайте тех, с кем танцуете, – девушка сердито отстранилась.

– Ревнуешь? Это хорошо! Я хочу обнять тебя, а не их.

– Не трогайте меня!

Ганна не разрешала панычу обнимать её...

Однако Вальдемар не унимался:
– Но я люблю тебя, Аннет!

– Правда?

– Клянусь!

– Тогда венчайтесь со мной! – с чувством вскричала Ганна.

Вальдемар умолк, сел.

– Мне нужно подумать, – сказал он наконец.

– Хотите жить со мной в мире? – спросила Ганна. – Не трогайте. Я сама когда надо обниму, поцелую.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его, но тут вошёл негр Яшка и позвал Вальдемара к гостям.

Софье Фальцфейн стало обидно, что с ней никто не танцует. Она решила развеяться и посмотреть, чем заняты батраки. Уж им-то, как она думала, ещё скучнее и грустнее, чем ей. Но то, что она увидела, испортило ей настроение ещё больше.

В ближайшем степном лагере она увидела, как один батрак играет на гармони и поёт, а остальные весело пляшут.

Потом увидела, как Гаркуша обнимает на сене красивую девушку.

Когда они отъехали от лагеря, Софья велела остановить бричку.

– Иди сюда, – сказала она кучеру Леонтию.

– Шо? – спросил кучер.

– Сядь рядом.

Тот сел. Софья хотела, чтобы кучер сказал ей что-то хорошее и обнял:
– Ну, чего молчишь?

– А шо?

Барыня разозлилась на непонятливого слугу, побила его кнутом и выгнала.

Проезжая мимо другого степного лагеря, помещица ещё сильнее разозлилась, ведь там царило бурное веселье. Вустя с Бронниковым и другие пары отплясывали польку.

Вскоре Софья развернула бричку и поехала домой. И увидела, как Бронников и Вустя целуются у моря...

Это стало последней каплей, у Софьи случился приступ.

В опочивальне барыни собрались все – приказчики, управляющий, сын, игуменья и прочие приближённые. Наконец она открыла глаза и села.– Что с тобой, майн мутер (*моя мать по-немецки)? – спросил с тревогой Вальдемар.– Со мной всё в порядке, – ответила Софья.

Помещица вспомнила вчерашний вечер и разозлилась:
– Я проехалась по своим владениям и увидела такую распущенность, что не могла не заболеть! Мои травы сохнут под гопаками, мою пшеницу вытаптывают влюблённые! Позор! Ну, и что мне делать?

– Убавить харчи! – тут же посоветовала игу́менья Лукерья.

Густа́в А́вгустович возражал – мол, тогда люди не смогут работать. А Гаркуша поддержал идею.

– Решено! – воскликнула Софья. – Не выдавать больше работникам в степи мяса, пшеничного хлеба, прекратить подвоз родниковой воды, пусть пьют из канав! Выполняйте приказ!

Помещица по собственной воле обрекла людей на голод и болезни. Она была уверена, что ей никогда не придётся отвечать за свои зверства.

Все вышли, кроме Густа́ва А́вгустовича, он попросил поговорить наедине.

– Говорите, но вы мне сегодня не нравитесь, герр Густав, – предупредила помещица.

– В этом мире есть вещи поважнее моей особы.

– О чём вы?

– Я получил уведомление от верных людей, что кайзер (*германский император) готовится к великим событиям. Наша обязанность – помочь ему!

– Что ему нужно от нас?

– Хлеб! Помните об этом!

Леонтий жаловался брату Они́кию – мол, возил ведьму, а она его выгнала. Братья закусывали страусиными яйцами. Подошли приказчики Гаркуша и немец Фридрих.– Ты понимаешь, что пьёшь капитал? – вскипел немец. – Это яйцо стоит 10 коров!Братья пытались оправдаться, но улики были очевидны – рядом валялась скорлупа нескольких страусиных яиц.– В степь! – заорал немец.Делать нечего – дядья Ганны пошли в имение за вещами.

Ганна и другие служанки занимались своими делами в оранжерее. Негр Яшка играл на гитаре, пел песни. Девушки услышали, что в имение вернулся Вальдемар.

– Позови паныча сюда, – попросила Ганна подругу.

– Но тут же Яшка.

– Потому и зови!

Ганна задумала в шутку позаигрывать с Яшкой, чтобы Вальдемар приревновал её.

Горничная передала просьбу Вальдемару и тот пообещал прийти, но после того, как повидает мать.

– Майн мутер! – сказал паныч матери. – Смягчите решение, не то будет забастовка! Неужели всё из-за какой-то морали?

– Ты поумнел, мой мальчик. Мораль тут не при чём. Когда они начнут бастовать, я верну им пищу и воду. Но за потерянное время я выкачу им такой штраф, что получится так, что они весь сезон работали почти даром! Настоящее богатство не святым духом даётся. И передай это письмо ротмистру, пусть увеличит отряд на время забастовки. Иди.

Но Вальдемар не ушёл.

– Милая мама, тебе нравится Ганна?

– Горничная? Мне никогда не нравились горничные, но ты можешь гулять с ней.

– Мне неудобно, но я обещал жениться на ней.

– Ну что ж, хорошее средство добиться поцелуя, одобряю, – цинично отметила Софья.

– Но я люблю её!

– По-настоящему жениться!? Никогда! Иди!

– Но мама!

– Иди!

Вальдемар увидел, как в оранжерее негр Яшка поёт для Ганны, а та весело смеётся. Паныч приказал двум казакам схватить негра. Яшка был очень силён, и казаки едва сумели скрутить его.

Когда Яшку вывели, Ганна накинулась на Вальдемара:
– Какое право вы имеете вытворять подобное? Кто я для вас?

– Но Аннет, я люблю тебя!

– Любишь, так женись! И делай что угодно, бей кого хочешь!

Оникий и Леонтий собрали свои вещи, а также присвоили кое-что из барского добра, и пошли в степной лагерь.

– Обман, что одно страусиное яйцо – десять коров. Если бы так, я бы месяц не хотел есть, а я уже голодный, – сказал Леонтий.

– Здесь всё обман, – мрачно ответил Оникий. – Ничего, напустим им красного петуха – посмотрим, как они закудахчут!

Вечером Бронников пожаловался Килиге́ю:
– Это ужас! Жатва, зной, а люди голодные, умирают от жажды, пьют тухлую воду. Через день-два начнётся холера!

– Вот что, послезавтра молотьба. Вы начнёте работу, но в обед, когда привезут постную еду и тухлую воду, объявите забастовку. Если помещица не уступит, организуем голодный поход степных рабочих на Асканию. А подвоз свежей воды мы завтра же организуем через ездовых.

Гаркуша собрал своих приспешников:
– Будет заваруха! Надо намекнуть горячим головам, пусть жгут и уничтожают всё что видят. Зорко следите, чтобы никто не подвозил в степь свежую воду и сытную еду. Пусть сильнее зажигаются страсти и злоба у людей. Нам это выгодно, так?

– Так! – отозвались приспешники.

– За дело! – Гаркуша довольно потёр руки. – Станем мы хозяевами!

На следующий день дед Левко́ и дед Оме́лько тайком повезли в степь бочки с родниковой водой. Они замаскировали бочки мешками с шерстью. В степи их остановили приказчики Гаркуши:
– Что везёте?

– Шерсть Америке!

– А под шерстью не вода ли?

Приказчик хотел проверить груз, но дед Левко остановил его:– А вы знаете, что Америка подарила России железный пароход в обмен на шерсть? Если мы сейчас не привезём шерсть, то Америка подарит пароход туркам!– Ой, – испугался приказчик, – тогда скачите быстрее!– Чуть было не попались! – рассмеялся дед Левко, когда они отъехали подальше.

Нестор захворал, не вставал с земли:
– В глазах темно, тошно, пить хочу!

– Подожди немного, – сказал Мокеич. – Бронников обещал родниковой подвезти.

– Ещё нет его?

– Ждём.

Прохожий слепой кобзарь рассказал батракам, что в Мануйловке жандармы ищут какого-то матроса.– Матроса? – испугалась девушка.– Да. Говорят, он жандарма пришиб на пароходе в Каховке и сбежал из-под стражи.Вустя задумала уговорить Бронникова сбежать. Но разве мог тот покинуть товарищей в столь трудную минуту? Нет, не мог, даже ценой собственной свободы.

Мануйло и Данько дошли с овцами до моря.– Ух ты, какое оно! – восхитился паренёк. – А что за морем?– Чужие земли.– И что там?– Горе.– Так людям везде невесело?– Эх, парень. Если бы все эти моря, земли, скот принадлежали бы людям, как бы хорошо было! Это время не за горами, оно придёт!

Наступил день молотьбы. Утром батраки, наконец, напились свежей воды. Приказчик бегал между работниками и подгонял – быстрее, быстрее! Оникий и Нестор носили обмолоченное зерно на кучу. Нестор едва шёл, шатался. Родниковая вода дала ему силы встать, но она не могла исцелить его.

Нестор взошёл по лестнице на кучу и там упал замертво, прямо в зерно. Он почернел, пальцы его скрючило. Оникий осмотрел его и закричал диким голосом:
– Холера!

Приказчик, человек Гаркуши, был тут как тут:
– А вы куда смотрите? Ради кого нужду терпите – ради колонистов? Бейте, ломайте, всё равно не наше!

Люди похватали вилы, косы, начали ломать машины.

– Стойте! – закричал Бронников с машины. – Техника в чём виновата?

– Продался панам? Бей его! – возмутился Оникий.

– За что его бить? За то что он готов за вас голову отдать? – Вустя вступилась за любимого.

Леонтий призвал и её тоже побить.

Прибежали Мокеич с Прошкой, отогнали батраков от Бронникова.

– Вы что, остолбенели? – закричал Мокеич. – Разве это он заставляет вас пить отравленную воду?

Люди поутихли, задумались.

Один только Оникий остался возле машины.

– Мы же люди, а не скоты! – воскликнул он.

– Да, вы люди! А скоты – там, в Аскании! – Матрос указал рукой. – Вот туда и нужно всем отправляться. Пойдём голодным маршем. За смерть Нестора, жажду, голод пусть несёт ответ имение! Имение, а не машины! Вы согласны?

– Согласны! – отозвались люди.

Люди выдвинулись на имение. Приказчик Гаркуши бегал вокруг них:
– Братцы, землячки, куда вы? Вы же подводите меня!

Прошка схватил провокатора:
– Садись на коня и чеши к кузькиной матери!

Приказчик вскочил на коня и помчал в имение.

– Савва Кириллыч, – доложил приказчик Гаркуше. – Бунт не получился, получился голодный поход. И всё это сделал...

– Матрос? – догадался Гаркуша.

– Да.

– Завтра же его не будет!

Ротмистр с жандармами и казаками тоже готовились выступать на имение, защищать Фальцфейнов.

– По коням! – приказал ротмистр.

К обеду батраки подошли к Аскании. Они заполнили парк, собрались под окнами барской усадьбы. Но вели себя вежливо – ничего не ломали, не вытаптывали цветы.

– Товарищи! – обратился к бастующим Леонид. – Мы отсюда не уйдём, пока они не выполнят все наши требования, пока не будут наказаны те, кто повинен в страданиях и смерти рабочих!

– Да! – дружно поддержали батраки.

Приехали жандармы и казаки.

– Разойдись, собаки! – закричал Гаркуша и начал стегать батраков плетью.

Завязалась драка. Жандарм Цыбуля узнал Леонида Бронникова и велел арестовать его. На Бронникова напало несколько казаков. В конце концов его задержали.

Софья и Вальдемар Фальцфейны наблюдали за стычкой из окна.

К ним в комнату ворвался Густа́в А́вгустович:
– Фрау Софья, кончайте эту комедию – объявлена война (*Первая мировая)! Итак, ваше слово – Россия или кайзер?

Софья задумалась.

– Не тяните, фатерлянду нужен хлеб!

– Да, но как же наш хлеб попадёт в Германию?

– Это мои заботы. Что же, я иду и говорю бастующим, что их условия будут выполнены?

– Идите.

– А Вальдемар пусть готовится к поездке в нейтральную Швецию для открытия фирмы.

Вальдемар встрепенулся:
– Мама, но я...

– Молчи!

– Но я люблю...

– Молчи, дурак!

Когда всё закончилось, Вустя пришла с узелком к Ганне.

– Чего тебе? – спросила Ганна.

– Хотела попросить узелок Леониду передать. Он где-то здесь, в подвале.

– Ладно, пойдём.

Ротмистр сообщил Софье Фальцфейн:
– Мадам, поступило распоряжение прекратить вывоз хлеба в Германию.

– Да, конечно. А в Швецию можно?

– Не знаю, не знаю.

– Трудно быть немкой в таких обстоятельствах.

– Не беспокойтесь, всё будет хорошо. Царица тоже немка и ничего.

Швеция – североевропейское государство, расположенное на Скандинавском полуострове, со столицей в Стокгольме. Некогда это была могущественная империя, хозяйничавшая на Балтике. Но после поражения в Северной войне 1700-1721 года против России, Швеция утратила статус великой державы. С 1814-го года это государство ни разу не воевало. Нейтралитет – краеугольный камень шведской политики. Страна не входит в агрессивный блок НАТО, но является членом Европейского Союза. Американцы прилагают огромные усилия, чтобы втянуть Швецию в военный союз против России, но шведским руководителям удаётся сохранять независимость своей страны.

Зимний Стокгольм

Швеция на карте Европы

Казаки привели в комнату Ганну и Вустю:
– Поймали в подвале, пробирались к арестованному матросу.

– Кто они? – спросил ротмистр у помещицы.

– Никто, – отмахнулась помещица. – Если можно, выгоните их за пределы моих земель.

– Пани! – в испуге закричала Ганна, она ведь так надеялась выйти замуж за Вальдемара.

– Отправьте их под конвоем в Каховку, – велел ротмистр.

По дороге девушки наткнулись на Даньку.

– Что сказать матери дома? – спросила Вустя.

– Скажи, что я домой не вернусь, пойду в новые искания. Пока что-нибудь не найду, пусть не ждёт.

Брат и сестра обнялись на прощание.

Конвоиры довели девушек до Каховки. На причале стоял пароход, к нему вели арестантов. Среди них был и Леонид Бронников.

– Лёня! – закричала Вустя и бросилась обнимать любимого. – Куда тебя?

– На войну.

– Буду ждать, веришь?

– Верю! И ты верь, Вута́нька – новая жизнь придёт, обязательно придёт!

За Каховкой Вустя и Ганна остановились у развилки.

– Ты чего? – спросила Вустя. – Вот дорога домой, я хорошо запомнила.

– Дорогой нищеты не пойду, – отвернулась Ганна. – У меня своё на уме.

– А я всё-таки пойду этой дорогой. Прощай.

– Прощай.

Жизненные пути подружек разошлись окончательно.

В 1917-м году грянула революция, а вслед за ней наступило время расплаты – большевики расстреляли Софью Фальцфейн в 1919-м году. Аскания-Нова стала общедоступным заповедником.

Джеральд Даррелл в заповеднике Аскания-Нова во время съёмок фильма «Даррелл в России», 1985 г.

Как и обещал Леонид Бронников, пришла новая жизнь. Наступило время честных людей – каждый, кто усердно работал, больше не терпел нужды. Впервые за всю многовековую историю России нищета была побеждена.